Узнав о своем награждении столь высокой боевой наградой, Алексеев решил отметить эту новость большим банкетом с приглашением всех высоких чинов крепости, но не успел. Вечером 24 апреля в штаб наместника поступило сообщение о появлении в районе Бицзиво японских кораблей, с которых уже началась высадка войск.

  Потерпев неудачу в блокировании кораблей русской эскадры в гавани Порт-Артура, Того все же решился на рискованный шаг по высадке десанта, дела главную ставку на безынициативность неприятеля, и не прогадал. Два дня подряд японские броненосцы и крейсера курсировали у берегов Артура, но сберегающий корабли наместник не отдал приказ о выходе в море эскадры.

  За это время, подошедший к берегам Квантуна японский флот энергично готовился к высадке десанта. Опасаясь возможной атаки миноносцев противника по десантным кораблям, японцы строили в узких проливах боны, а широкие заграждал минами со стороны Порт-Артура.

  Высадка войск намечалась на 24 апреля, но сильное волнение на море не позволило японцам осуществить свои планы. Под прикрытием миноносцев на берег удалось переправить лишь одному батальону пехоты, без орудий и пулеметов.       

  Но даже появление этого малочисленного противника на земле Квантуна, повергло наместника в такой ужас что, позабыв про все на свете, не попрощавшись ни с кем из командования крепостью, он устремился на вокзал, где его уже ждал разведший пары экспресс. Весь багаж наместника составляли только два больших чемодана, доверху набитые его костюмами и прочими предметами гардероба.

  Генерал-адъютант очень сожалел, что не успел захватить из дворца саксонский сервиз «Пастушка» на сорок персон ровно, как и коллекцию картин, так и оставшихся висеть на стенах осиротевшего дворца. Ах, сколько добра накопленного за долгие годы правления Маньчжурией и Дальним Востоком, осталось в розовом особняке. От осознания этого у господина наместника, так привыкшего к этим милым вещам, сердце щемило от горя и тоски, но быть блокированным в Порт-Артуре он решительно не хотел. Из двух зол приходилось выбирать меньшую.

  Так по иронии судьбы, вместо того, чтобы принимать хвалебные поздравления от высоких гостей, властитель всего Дальнего Востока напряженно ерзал на кожаных креслах своего роскошного купе. Сам экспресс состоял из трех вагонов; вагона охраны, вагона-салона наместника и вагона-ресторана. Глубокой ночью экспресс миновал Нангалин, остановившись только для заправки паровоза водой.

  Наступал самый ответственный момент бегства Его превосходительства наместника. Впереди был Кинчжоу, а за ним до станции Гай-Чжоу железнодорожная ветка шла вдоль берега моря. Это было наиболее уязвимое место пути. С началом войны, здесь случались нападения на поезда хунхузов, а одна мысль о высадившихся японцев приводила Алексеева в дрожь.

  Стоит ли говорить, что в эту ночь бедный генерал-адъютант не сомкнул глаз, постоянно подбадривая себя, сначала горячим чаем с лимоном, а потом коньяком с тем же лимоном. Командир конвоя ежечасно докладывал наместнику обстановку, но это его мало успокаивало. Он то погружался в тревожный сон, то просыпался и с тревогой устремлял свой взгляд в ночную тьму за окном купе.

  Кинчжоу встретил поезд наместника вместе с утренним рассветом, они экспресс не остановился на станции, с грохотом пройдя через неё на прогон. Вперед, только вперед, лишь бы опередить коварного врага решившего отрезать Артур от Маньчжурии. Таковы были помыслы человека, ещё несколько дней назад на совещании командования Квантунского укрепрайона жестко и едко высмеявшего доклад генерал-майора Кондратенко об угрозе высадке японского десанта у Бицзиво.

 - Вы слишком увлеклись изучением истории, господин Кондратенко – желчно молвил наместник, едва Роман Исидорович закончил говорить.

 - То, что было в китайскую войну, мало вероятно сейчас. Поймите вы это. Пока русская эскадра находиться в Артуре, японцы никогда не рискнут провести десантную операцию в Бицзиво. Они панически бояться кораблей нашей эскадры, даже в её нынешнем, ослабленном виде. Попытки Того запереть нас в гавани наглядное тому доказательство – наместник прервался и покопавшись в своей любимой папке для доклада, извлек на свет и радостно потряс листом бумаги.

 - Вот полюбуйтесь, что докладывают мне господа дипломаты из Чифу. «Адмирал Того торжественно объявил, что третья атака брандеров завершилась успешно и русский флот надежно заперт в гавани Порт-Артура». Ну, как вам подобные известия? – торжествующе спросил Алексеев и, не дожидаясь ответа, продолжил говорить – это напрямую доказывает слабость японцев и их страх перед нами. Не в силах одержать победу над нами, противник измышляет всякие небылицы для поддержания духа своих солдат и своего международного престижа. 

 - Но все же может быть следует – начал Кондратенко, но наместник жестко прервал его.

 - Никаких но!! Их просто не может быть! Вы не моряк господин Кондратенко и совершенно не знаете, условия тех мест, где может произойти ваша гипотетическая высадка десанта! А они таковы! Весь район Бицзиво это сплошное мелководье и высадка возможно только на шлюпках и только во время прилива! При отливе японцы будут идти шерсть верст с гаком, по колено в жидком иле. Вы это понимаете!? А если понимаете, то согласитесь со мной, что только сумасшедший рискнет проводить операцию такой сложности при существовании нашего флота.

  Алексеев величественно завис над столом, за которым сидели генералы и, видя, что Кондратенко по-прежнему не согласен с его доводами, произнес.

 - Вы генерал, можете сколько угодно оставаться при своем неправильном мнении, но зарубите себе на носу, в ближайшие месяцы высадки японцев не будет. Их главный удар будет нанесен из Кореи. Таково мнение командующего Маньчжурской армии генерал-адъютанта Куропаткина и я полностью согласен с ним.

  На столь торжествующей ноте это собрание командного состава и закончилось, а теперь все происходившее казалось наместнику кошмарным сном.   

 - Только бы не японцы. Только бы успеть проскочить этот треклятый отрезок – мысленно молился поникший духом властитель Дальнего Востока, но Господь не внял его молитвам. В тот момент, когда казалось, что самое страшное позади, на развилке Цзянь-Шу поезд наместника был остановлен.

 - Почему остановились!!? Немедленно продолжить путь! – негодующе взвизгнул Алексеев, выскочив с кожаного дивана, но дверь вагона стремительно распахнулась, и в её проеме возник встревоженный начальник конвоя.