Этот народ сражается на стороне утопийцев против кого угодно, потому что получает за свою работу такую высокую плату, как нигде в другом месте. Именно, утопийцы ищут не только хороших людей на пользу себе, но и этих негодяев, чтобы употребить их на зло. В случае надобности они подстрекают заполетов щедрыми посулами и подвергают их величайшим опасностям, из которых обычно большая часть заполетов никогда не возвращается за обещанным. Но тем, кто уцелеет, утопийцы добросовестно выплачивают, что посулили, желая разжечь их на подобный же риск. Поступая так, утопийцы имеют в виду только гибель возможно большего количества их, так как рассчитывают заслужить большую благодарность человечества в случае избавления вселенной от всего сброда этого отвратительного и нечестивого народа…»[733]

Разорительный опыт Первой мировой показал, что «существует острая опасность того, — отмечал в письме к президенту У. Пэйдж, — что франко- и англо-американский обмен будет сильно нарушен; вследствие этого, неизбежно, заказы всех союзных правительств будут сокращены до минимально возможного уровня и трансатлантическая торговля практически закончится. Результатом такой остановки станет паника в Соединенных Штатах»[734]. Война оказалась слишком затратным и рискованным инструментом, для сохранение имперской власти: война может выйти из под контроля и подорвать жизненные основы самой метрополии.

И на Версальской конференции победителей в 1919 г., профессор лондонской школы экономики Х. Маккиндер предложил свои идеи, изложенные им в книге «Демократические идеалы и действительность». Идея Маккиндера сводилась к разделению России и Германии цепью независимых государств — лимитрофов: Польши, Румынии, Чехословакии, Эстонии, Латвии и Литвы.

Париж в свою очередь больше интересовало создание «санитарного кордона»: «Необходимо создать… базу на восточной стороне, состоящую из цепи независимых государств, — пояснял маршал Ф. Фош, — финнов, эстонцев, поляков, чехов греков. Создание такой базы позволит союзникам навязать свои требования большевикам»[735]. Подобную идею — изоляции СССР, предложил и ведущий американский политический обозреватель того времени — У. Липпман, он же ввел в широкое обращение термин «Холодная война»[736].

Центральным элементом этой конструкции должна была стать Польша. В этих целях Париж, Лондон и Вашингтон полностью оснастили и профинансировали польскую армию, для ее агрессии против Советской России в 1921 г.[737] Начальник государства Польского Й. Пилсудский воспользовался этими идеями в своих целях — воссоздания Речи Посполитой, в виде проекта Междуморья — Intermarium, включавшего в себя практически все восточноевропейские народы от Балтийского до Черного моря.

«Никто нам не принес столько неприятностей, как поляки…., — вспоминал об этом периоде в 1922 г. Д. Ллойд Джордж, — Опьяненная молодым вином свободы, которым ее снабдили союзники, Польша снова вообразила себя безраздельной хозяйкой Центральной Европы»[738]. К началу 1919 г. Польша вела захватнические войны со всеми своими соседями, с немцами, чехами, литовцами, украинцами, белорусами, русскими. Поляки заявляли, что «эти различные национальности принадлежат им по праву завоевания, осуществленного их предками»[739].

Попытка воссоздания Речи Посполитой потерпела провал, но идеи возрождения былого величия сохранились, и они во многом определяли политику Польши между двумя войнами. В 1934 г. Польша первой подписала пакт о ненападении с гитлеровской Германией, тем самым разрушив геостратегические основы Версальского мира, творцы которого — Франция и Англия, создавали сильную Польшу в качестве противовеса Германии на Востоке. В 1938 г. Польша, вместе с Германией, приняла участие в разделе Чехословакии: «из-за такого второстепенного вопроса, как Тешен, он (польский народ), — писал У. Черчилль, — обособил себя от всех тех друзей во Франции, Англии и Соединённых Штатах, которые вернули им целостное национальное существование»[740].

В 1939 г. Варшава по сути сорвала франко-англо-советское соглашение, направленное на предотвращение гитлеровской агрессии, отказавшись от его подписания. Тем самым, Польша фактически стала прямым соучастником фашистской Германии в развязывании Второй мировой войны: Гитлер никогда не начал бы эту войну, пояснял вице-канцлер III Рейха Ф. Папен, «если бы это грозило войной на два фронта…»[741].

С началом войны, оказавшись в изгнании, польское правительство Сикорского попыталось вернуться к теме, и в 1942 г. предложило концепцию «Центрального [и Восточного] Европейского союза», начав переговоры с греческим, югославским, польским и чехословацким правительствами в изгнании. И первым вопросом в этой идее стала война против Советского Союза. «В своем упорстве вы не видите того, чем рискуете…, — ответил на это Черчилль польским политикам, — Вы стремитесь развязать войну в которой погибнет 25 млн. человек… Вы не правительство вы ослепленные люди, которые хотят уничтожить Европу… У вас нет чувства ответственности перед вашей Родиной. Вы безразличны к ее мучениям. У вас на уме только низменные собственные интересы…»[742].

Падение Советского Союза привело к возрождению прежних идей. Их инициаторы, на этот раз, находились за океаном: «вместе с Великобританией, — пояснял в 2010 г. председатель правящей партии «Право и справедливость» Я. Качиньский, — Польша является наиболее надежным союзником США в Европе. Польша постоянно заангажирована в политическом и военном сотрудничестве с Вашингтоном». Годом ранее появилось коллективное письмо аналогичного содержания, подписанное экс-президентами Литвы, Чехии, Словакии, Латвии, Польши, Эстонии[743].

В 2011 г. была создана Вышеградская боевая группа под командованием Польши (Польша, Чехия, Словакия и Венгрия). Боевая группа была создана к 2016 году как независимая сила, не входящая в состав командования НАТО. В 2015 г. в своей инаугурационной речи президент А. Дуда объявил о планах создания регионального альянса государств по образцу Междуморья. Инициатива Трех морей объединяет 12 государств-членов от Балтийского до Адриатического и Черного морей[744].

«Для США вопрос стоит таким образом, — пояснял в 2015 г. директор STRATFOR Дж. Фридман, — если Россия продолжит цепляться за Украину, то мы должны остановить Россию, по этой причине США начали предпринимать действия о которых недавно сказал генерал Ходжес, а именно США посылают войска быстрого реагирования в Румынию, Болгарию, Польшу и Прибалтику. Этими действиями США готовят интермариум — Междуморье — территорию между Балтийским и Черным морями, концепцию Междуморья придумал еще Пилсудский, эта концепция для США предпочтительней… Для Соединённых Штатов первоочередная цель — не допустить, чтобы немецкий капитал и немецкие технологии соединились с российскими природными ресурсами и рабочей силой в непобедимую комбинацию, которую США пытаются не допустить во уже целое столетие. И так, как же этого можно достичь, чтобы русско-немецкая комбинация не состоялась сегодня. У США на этот случай есть козырь в руках, которой они разобьют такую комбинацию — это линия между Прибалтикой и Черным морем»[745].

Именно эти идеи лежат в основе политики польских лидеров. Наиболее наглядным ее представителем, по словам польского журналиста Ц. Михальского, является Я. Качиньский: в отношениях с США он «реалист», «но одновременно он воспитывает в своих людях тупую ненависть к любого рода проявлениям политического реализма в отношении Европейского союза или России». Михальский называет национализм качиньских — таблоидным патриотизмом народа, «из которого выросла Первая мировая война, Вторая мировая война, а может вырасти и очередная»[746].

Именно «польский катализатор развяжет войну с Россией, которой американцы не хотят, но остановить которую они так просто не смогут, — приходит к подобным выводам 05.2022 Д. Макгрегор из «The American Conservative», — Причем эта война начнется без объективной оценки жизненных интересов Америки, без верной расстановки сил внутри международной системы — и даже без единой конкретной угрозы национальной безопасности США»[747].

И Польша полностью оправдывает свою репутацию: 07.2022 Л. Валенса призвал изменить политическую систему в России или сократить её население до 50 миллионов человек[748]. «У нас, — добавил министр обороны Польши М. Блащак, — будут самые сильные сухопутные войска среди европейских стран НАТО»[749]. 09.2022 президент Польши А. Дуда потребовал от России репараций за Вторую мировую[750]. 10.2022 Польша официально предъявила ноту Германии с требованием 1,3 трлн. долл. репараций за Вторую мировую»[751]. Заодно Польша предъявила свои территориальные претензии к Чехии[752]. Претензии Польши явно дестабилизируют ситуацию в Европе, порождая и провоцируя угрозу возникновения новой европейской войны…

Польша и восточноевропейские страны являются крайними и самобытными примерами, но, в целом, они не являются исключением. Заангажированность официального Брюсселя такова, что он, в эпоху ляейн-борреля, по сути превратился в инструмент проведения американской политики в Европе. «Я хочу позаботиться о том, — подтверждала эту зависимость в 2019 г. глава Еврокомиссии фон дер Ляйен, — чтобы наши американские друзья никогда не забывали, что мы сидим по одну сторону стола»[753].

Не меньшую степень заангажированности демонстрируют и политические системы ведущих стран Европы, которые, в угоду интересам Вашингтона, готовы пожертвовать даже народами своих стран. Наглядным примером тому может служить заявление главы МИД Германии, сопредседателя Партии зеленых А. Бербок: «Если я пообещала людям Украины, что мы будем с ними столько, сколько им будет нужно, я хочу сдержать это обещание. Неважно, что думают мои немецкие избиратели, я хочу сдержать обещание людям Украины»[754].

Чем объяснить подобную заангажированность, зачастую подчиняющую даже жизненные потребности европейцев, интересам их заокеанского партнера?

Основы этой зависимости разъяснял еще в 1902 г., в своей книге «Новая империя», потомок двух президентов США Б. Адамс: «Мир, по-видимому, согласен с тем, что Соединенные Штаты, скорее всего, достигнут, если не достигли, экономического превосходства… Нигде не существует подобной деятельности; нигде нет таких гигантских предприятий, нигде нет столь совершенной администрации; нигде такие массы капитала не централизованы в одних руках… Мы проникаем в Европу, и Великобритания особенно, постепенно занимает позицию зависимости, которая должна опираться на нас как основу, из которой она питает свою пищу в мирное время, и без которой она не могла бы устоять в военное. Предполагая, что темпы развития следующих пятидесяти лет будут соответствовать темпам предшествовавших, а не подвергнутся огромному ускорению, Соединенные Штаты перевесят любую империю, если не все империи вместе взятые. Весь мир воздаст ей должное (заплатит ей дань) (will pay her tribute)…»[755].

Предсказание Б. Адамса в Западной Европе сбылось с поразительной точностью. Уже в начале 1914 г. американский посол в Лондоне У. Пэйдж писал домой: «Мы делаем историю, и эти люди здесь знают это. Торговлю мира, или большую ее часть, насколько этого выгодно, мы можем взять, как мы пожелаем. Эти переутомленные, непроизводительные, обремененные армией люди Старого Света…»[756]. «Становясь партнерами других стран, мы, — подводил итог Первой мировой в 1919 г. президент В. Вильсон, — будем главенствовать в этом союзе. Финансовое превосходство будет нашим. Индустриальное превосходство будет нашим. Торговое превосходство будет нашим. Страны мира ждут нашего руководства»[757].