Подобным образом закончилась и попытка сближения России с Европой в начале XXI в.: вместо идеи Европы от Лиссабона до Владивостока «возобладал другой подход. В его основе, — поясняет Путин, — лежало расширение Североатлантического альянса, который сам представлял собой реликт холодной войны. Ведь для противостояния времён той эпохи он и был создан. Именно движение блока на восток стало основной причиной стремительного роста взаимного недоверия в Европе… Более того, многие страны были поставлены перед искусственным выбором — быть либо с коллективным Западом, либо с Россией. Фактически это был ультиматум. К каким последствиям привела такая агрессивная политика, мы видим на примере украинской трагедии 2014 года»[697].

Так же, как в 1925 г. ответом на Рапалло стало Локарно, точно так же ответом на вступление России в ВТО в 2012 г., стал Евромайдан начавшийся в конце 2013 г. «Главный внешнеполитический интерес Соединенных Штатов на протяжении всего прошлого столетия во время Первой, Второй и холодной войн, концентрировался на отношениях между Россией и Германией, — пояснял 02.2015 существующую закономерность директор STRATFOR Дж. Фридман, — потому что объединившись, они являются единственной силой, представляющей для США жизненно важную угрозу и наша главная задача заключалась в том, чтобы не допустить их союза»[698].

«Вашингтон не может допустить, чтобы Россия и Германия стали союзниками на мировой арене, поскольку это станет настоящей угрозой для гегемонии США, — подтверждает эти выводы немецкий экономист К. Крайс, — Поэтому американцы делают все, чтобы вбить клин в отношения Москвы и Берлина»[699]. «Украинский кризис не имеет никакого отношения к Украине, — подтверждает 02.2022 американский журналист М. Уитни, — Речь идет о Германии и, в частности, о трубопроводе, соединяющем Германию с Россией под названием «Северный поток-2». Вашингтон рассматривает трубопровод как угрозу своему главенству в Европе»[700].

«США, Великобритания и НАТО лихорадочно работали над тем, чтобы начать этот конфликт, — приходит к аналогичному выводу и аналитик шведского канала SwebbTV Ларс Берн, — Они любой ценой хотят предотвратить сближение Германии и России, которое шло полным ходом с „Северным потоком — 2“. Американцы всегда были против такого сотрудничества. Германия получит гораздо больше от сближения с Россией, чем от полной зависимости от США. Победителем от этого будут США, это они хотели войны»[701].

И здесь не было ничего нового, точно с таким же упорством американцы противодействовали строительству в 1960—1970-х гг. и первых советских газопроводов в Европу — «Дружба» и «Союз», что задержало их строительство почти на 10 лет[702]. Без этих газопроводов не только европейский путь, но и какое-либо конкурентоспособное развитие Европы вообще, было бы просто невозможно…

Незалежная Украина была использована, как инструмент, для того, чтобы похоронить любую даже потенциальную идею сближения России и Европы. «Война на Украине — отмечал этот факт в 2018 г. Мураев, — была спровоцирована в интересах третьих государств, нашей марионеточной властью для того, чтобы получить санкции от которых будут страдать Европа и Россия, для того, чтобы Украину использовать, как разменную монету»[703]. Итог этой политики подводило завершение строительства «Северного потока-2» в январе 2022 г.: ввод его в эксплуатацию могла остановить только война.

С началом Спецоперации на Донбассе, поясняя позицию США, помощник президента по нацбезопасности Д. Салливан 04.2022 указывал: «Мы хотим видеть свободную и независимую Украину, ослабленную и изолированную Россию и более сильный, более единый и решительный Запад. Мы верим, что все три эти цели достижимы, и Украине оказывается помощь, чтобы украинцы помогли этих целей достичь»[704]. «Мы развернем тотальную экономическую и финансовую войну против России, — восклицал 03.2022 министр экономики и финансов Франции Б. Ле Мэр, — Российский народ расплатится за её последствия… Cтрадать будет Россия, а не Европа… США и Европа вместе образуют самый могущественный экономический блок на планете. Мы вызовем крушение российской экономики»[705].

Современный мир, предупреждал еще в 2020 г. председатель Всемирного экономического форума К. Шваб, — это «взаимозависимый мир — это мир глубокой системной взаимосвязи, в котором все риски влияют друг на друга через сеть сложных взаимодействий… Во взаимозависимом мире риски усиливают друг друга и при этом имеют каскадные эффекты»[706].

Разрушение этого симбиоза мировой экономики привело к тому, что «бумеранг санкций», введенных против России, вернулся обратно в Европу: «Цены на газ в Европе сейчас примерно в 10 раз выше среднего показателя за последнее десятилетие, и почти в 10 раз выше, чем в США»[707]. Рост цен на энергоносители стал одной из основных причин скачкообразного роста инфляции в Европе. Инфляция, отмечал в июле 2022 г. Die Welt, буквально «сжирает» экономическую систему Евросоюза, хуже всего Восточной Европе: в Прибалтике цены растут на 18–20 %, в Польше и Чехии — до 17 %[708].

Гр. 25. Цена на природный газ, долл. /тыс. м3

Значение российского газа для Европы определяется тем, что Россия ежегодно поставляла в Европу около 210 млрд м3 природного газа (в т. ч. 185 млрд по трубопроводам), что покрывало 38 % ее потребностей (доля России в европейском импорте газа — 60 %)[709].

В росте цен на газ и в скачке инфляции западные СМИ обвинили Россию: «Цены на газ растут, — сообщала NBC, — поскольку Россия начинает вторжение в Украину»[710], «Инфляционные последствия войны России, — указывал Economist, — будут распространяться»[711]… Однако на самом деле цены на газ в Европе стали расти с середины 2021 года. (Гр. 25):

Одни обвинили в этом «Газпром»; другие — безветренную погоду, остановившую ветряки; третьи — слишком холодную зиму, которая привела к тому, что хранилища оказались заполнены всего на 30 %, а восстановившийся после пандемии спрос на СПГ со стороны Азии оттянул на себя дополнительные объемы[712]; четвертые — механизм биржевых торгов и спекулянтов. Климатический и азиатский факторы очевидно сыграли свою роль, но они лишь дали толчок к выводу рынка из равновесия, что запустило механизм спекуляций ценами на газ.

В его основе лежит спотовое определение цен, переход к которому начался во время экономического кризиса 2009 г., снизившего объемы промпроизводства, а следовательно и — спрос на газ, ниже долгосрочных контрактов. Финальную черту подвела Польша: в 2015-м г. она подала в Стокгольмский арбитраж иск, против газпромовской системы ценообразования. В 2020 г. Варшава выиграла его и переписала газовый контракт на спотовые цены. На следующий год примеру поляков последовала Европа, начав массово «переписывать» газовые контракты на «рыночную цену».

Введение спотовых цен открыло дорогу к спекуляциям, в которых Украина выступала, как один из основных спекулятивных факторов: европейцы покупают дешевый газ по долгосрочным контрактам у Газпрома, а потом по рыночной цене перепродают его Украине. Естественно, в этих условиях, европейские трейдеры заинтересованы в максимальных ценах на газ. «Газпром» в 2021 г. газ через европейские биржевые площадки почти не продавал.

Но даже введение спотовых цен, как и все природные и ковидные катаклизмы, имеют к газовому кризису Европы вторичный характер. Основная причина заключается в позиции самой Европы: «я вообще не понимаю, чем вы будете топить, — замечал еще 2010 г. на экономическом форуме в Германии В. Путин, — Газа вы не хотите, атомную энергетику не развиваете. Вы что будете дровами топить? Но и за дровами надо в Сибирь ехать»[713].

В настоящем энергетическом кризисе Европы виноват не Путин, подтверждал 10.2022 Foreign Policy, основная ответственность лежит на активистах и зеленых партиях Германии и Европы, которые 20 лет назад поставили «перед собой цель совершить стремительный переход от ископаемого топлива и атомной энергии к возобновляемым источникам», следующий шаг европейцы, отказавшись от долгосрочных контрактов, так же совершили сами. «В европейской энергетической политике, — приходит к выводу в своей статье в Foreign Policy Б. Шаффер, — идеология попирает элементарную математическую логику»[714].

В этих условиях, малейший кризис с энергопоставками, вызванный климатическими, пандемийными и любыми другими событиями, на спотовом рынке, выводил систему из равновесия и запускал механизм спекулятивного роста цен.

Начало российской Спецоперации на Украине было воспринято, на газовом рынке Европы, с энтузиазмом, поскольку последовавшие ответные санкционные меры Запада, и прежде всего блокировка резервов Центрального банка на 300 млрд. долл.[715], привели в марте 2022 г. к падению цен на газ в Европе почти на 40 % (с 1240 до 887 $/тыс. м3)[716], по сравнению с декабрем 2021 г., а в России — к скачкообразному росту курса доллара по отношению к рублю на 35 % (с 75 до 103 руб./долл). Однако эйфория в Европе быстро прошла, после того, как Россия ввела ответные меры, заключавшиеся в требовании расчета за газ в рублях. После этого курс доллара к рублю рухнул почти в 2 раза (до 57 руб./долл.), а цены на газ в Европе прыгнули на 55 % (до 1382 $/тыс. м3)

«Германия, — приходил к выводу в июле 2022 г. один из авторов Project Syndicate, — сталкивается с крахом своей экономической модели перед лицом войны на Украине»[717]. Немецкая модель зашаталась, подтверждает аналитик из Die Welt, «ситуацию, сложившуюся сейчас в Германии, можно сравнить с эффектом снежного кома», который «может привести в движение опасную лавину, сметающую всё на своем пути». «Для Германии больше не будет политики неограниченных возможностей. США поставят европейцев перед выбором»[718].