— Ты же падший! — озарила меня внезапная догадка. — Лишился светлых крыльев не так давно?

Тот как-то обреченно кивнул.

— Пару месяцев назад. Когда получил назначение на Нижние Уровни, Бастиан взял меня личным хранителем его покоев.

От охранника души до охранника покоев темного, мрачно подумала я.

— Это я позвал Бастиан а, когда увидел тебя с бесами. Я сразу понял, что они просто так не уйдут. Здесь такое часто происходит.

— Спасибо! — искренне поблагодарила я юношу, одновременно прикидывая, смогу ли уговорить его помочь мне сбежать. Все-таки бывший светлый, к тому же видно, что превращение в темного проходит медленно. Юноша еще не утратил сострадательности, иначе ему было бы наплевать, что бесы задумали сделать с пленницей его хозяина.

— Как тебя зовут? — Я решила не терять времени.

— Кристофер.

— А меня Амалия.

Но он, казалось, и не услышал, нервно расхаживая от одной стены до другой. Потом опустился на колени рядом со мной и жарко зашептал, словно боясь, что стены могут нас подслушать.

— Ты знаешь светлую хранительницу Софию? Она живет в березовой роще.

Я разочарованно помотала головой.

— Я живу в ивовой роще, это в западной части Обители, а березовая находится в северной.

— София моя агапи. И она даже не знает, где я. Я ничего ей не сказал, не смог, просто ушел и все. А сейчас я так жалею. Это нечестно по отношению к ней! Она имеет право знать, каким я стал!

Я сочувственно внимала откровениям юноши. Иногда два симпатизирующих друг другу хранителя объединялись в пары, и чувство, связывающее их, мы называли агапи. Сложно несколькими словами объяснить, что заключалось в этом чувстве. Это и бескорыстие, и всепрощение, и чистота, и жертвенность. Готовность просто быть рядом, потому что это правильно. Прямой противоположностью агапи являлся эрос, как отображение низменного влечения между двумя. Но таким развлекались в Мире Теней, в Обители могли находиться лишь пары, бескорыстно подарившие свои сердца и души друг другу. Такое случалось редко, но когда происходило, счастливее этих двух хранителей не было никого. И что я могла ответить юноше, который сейчас лихорадочно пытался разузнать хоть что-то о своей агапи? Не надо было подличать и попадать к темным? Интересно, за что его сюда сослали?

Кристофер тем временем продолжал вываливать на меня поток сведений, из которых выяснилось, что он не хочет становиться темным, перья у него в крыльях отросли серые вместо черных, получаемую пищу его организм почти не усваивает, и хочет только одного: чтобы София узнала всю правду и забыла его навсегда.

— Ты ведь не знаешь, что я наделал, — продолжал быстро шептать юноша.

— Расскажешь? — так же тихо спросила я.

— Я… я… — Щеки юноши приобрели свекольный оттенок. — Возжелал Софию! Захотел ее как… как темный, понимаешь? Хотя где тебе это понять… Ты же светлая! У тебя есть агапи?

— Нет, — быстро ответила я, невольно вспомнив своего лучшего друга. А вдруг именно это Элай и хотел предложить тогда, на крыше собора? Стать родными душами, провести вечность вместе. Но я усилием воли прогнала эти мысли.