В начале 1990-х годов, когда цены на недвижимость стали снижаться, некоторые новые члены круга компенсации в земельной политике стали более заметными. Наиболее динамичными были такие застройщики городской недвижимости, как Mitsui Fudosan, Mitsubishi Estate и Mori Building. Воспользовавшись стабильными ценами на землю, низкими процентными ставками и высокой покупательской способностью посткризисной эпохи, эти застройщики построили в Токио такие новые стильные многопрофильные развлекательные и офисные комплексы, как городской центр Сиодоме (Shiodome City Center; Mitsui, 2000), Роппонги-Хиллз (Roppongi Hills; Mori, 2003), Токийский Мидтаун (Tokyo Midtown; Mitsui, 2007) и комплекс Тораномон-Хиллз (Toranomon Hills; Mori, 2014)[106]. Эти застройщики также воспользовались новой экономической средой, сложившейся по завершении эпохи высоких темпов развития, а также благоприятной налоговой политикой, чтобы заняться строительством небольших кондоминиумов по всей Японии.
Неспециализированные торговые компании
Также традиционно центральными членами этого круга компенсации были банки, которые предоставляли кредиты для финансирования проектов развивающегося рынка недвижимости. В годы высоких темпов роста в 1950-х, 1960-х и начале 1970-х годов их основным направлением было финансирование капиталовложений в обрабатывающую промышленность, а финансирование недвижимости оставалось второстепенным. Однако в 1980-х годах, когда альтернативные возможности в сфере производства и международной торговли стали менее привлекательными, а экономический рост Японии постепенно замедлялся, банки, особенно небольшие региональные банки, у которых было больше свободных средств для кредитования, сместили акцент в сторону сделок с недвижимостью, часто спекулятивного характера. Во время ажиотажного спроса на рынке недвижимости в конце 1980-х годов банки стали центральными участниками компенсационного круга земельной политики, и многие из них сильно пострадали, когда через несколько лет экономический пузырь на рынке недвижимости лопнул.
Свою роль в этих кругах компенсации играли и фермеры, хотя в целом пассивную и периферийную. В конце концов, они были одними из главных владельцев земли, особенно в отдаленных районах, которые по мере развития японской экономики в 1960–1970-х годах все чаще становились объектами застройки. Фермеры были особенно заинтересованы в сохранении низких налогов на землю в пригородных районах, чтобы можно было поддерживать высокие цены на перепродажу и при этом свободно распоряжаться своей собственностью, получая прибыль от роста цен.
Аутсайдеры
Резкий рост цен на землю был выгоден не всем. В реальности эти цены были губительны для новых, индивидуальных потенциальных владельцев земли, не имеющих значительных средств, в том числе молодежи. Стремительный рост цен на землю был также в целом неблагоприятен для жилищного строительства и, конечно, для создания общественных зеленых зон, поскольку высокие цены препятствовали подобному коллективному использованию земли. Навязчивая ориентация Японии на внутреннюю недвижимость сужала национальные горизонты, препятствуя решению более широких глобальных проблем и замедляя реакцию на глобализацию.
Таким образом, в японских кругах компенсации, связанных с землей, сложился сильный перекос в сторону ее внутреннего коммерческого и промышленного использования, часто спекулятивного и связанного со строительством. Такая ориентация затрудняла продвижение подходов, ориентированных на потребителя, с приоритетом на предложение жилья, а не на строительство ради самого строительства. А правительство, в отличие от Сингапура или таких густонаселенных западных стран, как Нидерланды, не спешило вмешиваться в дела потребителей во многих областях и не продвигало программы государственного жилья, не стимулировало доступность жилья на вторичном рынке, градостроительные программы и т. д. и т. п.[108]
Даже либерально-демократическая политическая оппозиция не смогла сделать плачевные жилищные условия Японии центральным пунктом в своем осуждении консерваторов. Более того, Демократическая партия Японии (ДПЯ) не смогла провести системное городское планирование даже во время своего пребывания у власти в 2009–2012 годах. Из-за политических разногласий в своих рядах и принципиального неприятия инвестиций в социальную инфраструктуру ДПЯ отдавала предпочтение прямым субсидиям частным лицам, таким как детские пособия и субсидии на доходы фермерских домохозяйств, а не новшествам в налоговой политике, например вычетам по ипотечным кредитам или прямой поддержке строительства достойного, доступного жилья[109].
Как возникли круги компенсации в земельной и жилищной политике
Описанные ранее институциональные конфигурации, которые стали доминировать в земельной политике Японии к 1970-м годам, в 1945 году еще не существовали, в отличие от более древних кругов компенсации, преобладающих в финансах, промышленности и сельском хозяйстве. В период до Второй мировой войны бюрократы, особенно из Министерства внутренних дел, обычно монополизировали процесс формирования политики землепользования, а также контролировали распределение бюджетов на общественные работы [Sugai 1975:128; Calder 1988а]. Они достигли значительных успехов в управлении последовательным, организованным восстановлением после Великого землетрясения Канто 1923 года, примером чего стало строительство
среди руин широкого, прямого и величественного четырехполосного проспекта Сёва Доири от станции Токио до Уэно[110]. Аналогичным образом с конца 1945 года бюрократы Министерства внутренних дел начали координировать землепользование в процессе восстановления после Второй мировой войны, примером чего является расчистка площадей перед станциями Синдзюку, Сибуя и Готанда в Токио[111]. В этой работе бюрократам помогли новые законы — Национальная земельная политика реконструкции
Преобразования после Второй мировой войны на раннем этапе
Возникновению японского круга компенсаций в земельной политике в его нынешнем виде способствовали три главных события. Первым событием стало появление после выборов 10 апреля 1946 года целиком демократической партийной политики. Эти и последующие выборы сформировали партийно-политический класс, который, особенно в рядах консерваторов, был внутренне конкурентным и для своего выживания отчаянно нуждался в политическом финансировании. Расширение расходов на общественные работы, которые как обогащали крупный бизнес, так и отвечали интересам строительных компаний, естественно, оказалось привлекательным для этих конкурентоспособных, но пока не уверенных в себе политиков.
Вторым событием, ускорившим передачу контроля над земельной политикой из полностью бюрократических рук в руки менее иерархического и гораздо более политизированного круга компенсации, стало упразднение Министерства внутренних дел в декабре 1947 года. Это событие, произошедшее по приказу оккупационных сил в рамках усилий Верховного главнокомандующего союзных держав по ликвидации авторитарных структур военного времени, создало в местных сообществах по всей Японии зияющий институциональный вакуум. В этом контексте такие наделенные новыми полномочиями демократические политики, как Какуэй Танака, борясь за выживание на изменчивом и хаотичном поле послевоенной политической борьбы в префектуре Ниигата, добились нового, беспрецедентного политического влияния. Одним из первых важных проявлений их симпатий к застройщикам стало то, что политикам удалось добиться повышения статуса Бюро общественных работ
Усиление строительных тенденций внутри страны
Указанные институциональные изменения способствовали тому, что в японской жилищной политике с 1950-х годов сформировался сильный уклон в сторону
Строительный уклон, заложенный в законодательстве 1951 года, синергетически перекликался с ориентированной на землю японской государственной политикой в целом и был углублен в серии соответствующих политических шагов в течение последующих тридцати лет. В 1966 году был принят Закон о планировании жилищного строительства, который определил программы этого строительства с использованием кредитов Корпорации жилищного кредитования
Другим судьбоносным событием, продемонстрировавшим растущую политизацию земельной политики, стало то, что зарождающееся строительное лобби в парламенте добилось выделения 22 специальных зон для развития гидроэлектроэнергетики по типу TVA в рамках комплексной национальной программы развития земельных ресурсов 1953–1958 годов, тогда как изначально бюрократы предполагали получить лишь десятую часть от этого числа [Calder 1988а: 399–400].
В следующие годы высоких темпов роста экономики разрабатывались все более амбициозные национальные планы развития землепользования. Их кульминацией стал масштабный план Танаки по перестройке Японского архипелага (Нихон Ретто Кайдзо Рон) 1972 года, разработанный для распространения заводов и инфраструктуры в самые отдаленные уголки страны [Tanaka 1973; Calder 1988а: 400–402]. Как и Закон о государственном жилье 1951 года, этот акт предпринимал попытки связать общественное благосостояние и экономический рост с частным строительством и ростом стоимости земли, а не с более прямыми мерами по обеспечению жильем и поддержкой потребителей, распространенными на Западе.
Быстрый рост как катализатор