В определённой степени популярность среди американских украинцев полковник смог добиться благодаря своей демагогии, популизму и помпезности, сыграв это на ностальгических струнах своих бывших соотечественников, умело оперируя известными фамилиями времён Винниченко, Скоропадского, Петлюры. Помимо «памятных крестов» за оборону и участие в защите Украины, и торжественного оглашения приветствия и полномочий от бывших генералов УГА – Омельянович Павленко, Курмановича, Тарнавского и Кравса, он привёз также письма от га́лицких украинских организаций, существующих преимущественно на бумаге. Всё это придало поездке Е. Коновальца характер важной военно-политической миссии «уполномоченного» от Гали́ции. (Интересно отметить, что Омельянович-Павленко получал от полковника 50 долларов ежемесячно, Курманович тяжело болел и нейтрализовался от политики, а Кравс согласился на изготовление и вручение «памятных крестов» на основании заверений Е. Коновальца, что это личное пожелание Е. Петрушевича).
Во второй половине июля, он посетил города Канадысо со значительными украинскими диаспорами: Виннипега, Эдмонтон и Саскатун (на 1929 году в Канаде проживало около 600 000 украинцев). В отличие от САСШ канадские украинцы встретили приезд «керманыча» без особого радушия и заинтересованности, принимая во внимание регулярность прибытия такого рода «предвестников украинской сводобы» в период набиравшего силу мирового кризиса (кризис в пер. с лат. – наказание Божие – проф. В. Ю. Касатонов). А так как выход из этого «наказания Божия» всегда лежит в очередной кровавой войне, украинская эмиграция «благословила» Е. Коновальца и его ОУН-УВО на революцию в Галиции (о том, что существует какой-то Абвер – они и знать не знали).
При этом было обещано реальное финансовое обеспечение всех намеченных проектов. Поэтому по прибытию из Америки, он встретился в Берлине с Н. Сциборским, вернувшимся из Франции, и провёл совещание с «Головной командой УВО». На нём обсуждался вопрос об усилении боевой деятельности в Галиции и на Волыни. Внимание присутствующих акцентировалось на этом требовании «земляков» из САСШ. Тогда же Е. Коновалец поручил Л. Костариву, как начальнику 3-го реферата ОУН, составить план революционных акций Провода на западно-украинских землях. Программные документы необходимо было подготовить и обсудить до 28 сентября 1929 года, ко дню начала работы съезда ОУН в Праге. В реализации намеченных планов важная роль отводилась газете «Украинский голос» по главе с редактором З. Пеленским, которая была куплена вместе с типографией на средства, собранные в САСШ и Канаде.[341]
В подготовленной Л. Костаривом докладной записке от 15 августа 1929 г. за номером «3» 89/29 на имя председателя Провода украинских националистов указывалось, что начавшийся экономический кризис, американские требования и вооружённый конфликт Японии с Китаем на Дальнем Востоке, могут послужить причиной ускорения украинской национальной революции. В преддверии этого необходимо было провести большой объём мобилизационных мероприятий без отсрочки исполнения. Л. Костарив писал: «… Мобилизационные задания должны быть выполнены военной и политической референтурами при участии председателя Провода и референтур «О» и «3». В эти задания входит подготовка ОУН к будущей работе на землях Соборной Украины… Мы ещё не в силах направить события на приемлемый для нас путь (национальную революцию) и должны быть готовы к проведению наших национальных заданий; поэтому мы, националисты должны заблаговременно приготовить наш организационный аппарат для наиболее активной работы на наших землях и приспособить его для работы во всяких условиях, при всякой создавшейся там ситуации…».[342]
В рамках этой подготовки планировалось провести перерегистрацию членов и сочувствующих ОУН с целью определения их пригодности к работе на ЗУЗ. Создать; предусмотренный решением конгресса украинский военно-научный комитет, объединить все существующие украинские национально-военные организации, провести общевоенную перерегистрацию будущей украинской армии, наметить план мобилизации националистов на случай не предвиденных событий на востоке Европы, расширить кадровый состав реферата «3», организовать революционные акции (террор) на ЗУЗ и Европе. Осуществление революционных мероприятий рекомендовалось возложить на УВО, которая никак не была связана с ОУН но, которая уже имела необходимый кадровый аппарат и практический опыт.
Относительно реферата «3» Л. Костарив предлагал преобразовать его в Особый боевой отдел ОУН с задачами:
1. Проведение в широком масштабе разведывательной и контрразведывательной работы;
2. Организация боевых ячеек отдела «3» для работы на ЗУЗ;
3. Ведение революционной работы (агитация, пропаганда, создание нелегальных организаций ОУН) на ЗУЗ;
4. Установление устойчивых связей Особого боевого отдела ОУН с другими украинскими революционными организациями и постепенное слияние с ними. В конце своей докладной, которая в последующем была обсуждена и принята за основу на съезде в Праге, Л. Костарив указал: «…Так, я себе представляю единственный возможный путь организации этой революционной акции, развития которой требуют от нас и теперешняя политическая организация и Америка (NB! Главный бенефициар! Германия – один из… (выделено –
От себя добавим, что как таковая «Америка» (то есть украинские эмигранты, объединённые в политические союзы и группы в САСШ и Канаде) не могла «требовать» вмешательства во внутренние дела государства, пусть даже такого диктаторского как Польша, послужившая, в какой-то степени, Гитлеру прообразцом будущего Рейха. Однако не они определяли внешнюю политику страны, разве что – после работы, в дешёвых пивных заведениях. «Требования» и «Указания» приходили из Лондона и Вашингтона, а точнее из разведывательных служб, готовивших очередную российскую революцию и интервенцию. Только на этот раз «места в поезде» должны были занять не большевики, а украинские нацисты. А Жечь Посполитая во всём этом выступала в качестве трамплина, «подожжённый фитиль» которой необходимо было забросить как можно дальше – за Днепр.
Британское участие в готовящейся акции, как и в 1917 году, сводилась в консолидации будущих исполнителей. В июле 1929 г. в условиях начавшегося мирового кризиса и возможной вооружённой агрессии против СССР, представители украинской оппозиции правительству УНР, под эгидой британцев, предприняли попытку создания в г. Праге своего правительства в противовес Варшавскому. Интересы этой группы представлял известный политик Смаль-Стойцкий, который активно дебатировал этот вопрос в Английском парламенте. По возвращению из Лондона, он имел встречу в Женеве с Е. Коновальцем и передал ему просьбу известных ему «британских друзей» о необходимости приступить к организации украинского военного легиона. По этому поводу долго велись переговоры с английскими финансовыми кругами и только, якобы, после вмешательства Смаль-Стоцкого Лондон пообещал Е. Коновальцу финансовую помощь. И в том же августе, в Париже на заседании Парижской секции «Украинской громады» генерал Капустянский заявил, что для разработки стратегического и технического плана наступления на Советскую Украину, создан «Военно-научный комитет» в составе: генерала Омельянович-Павленко, Курмановича, Кравса и полковника Е. Коновальца.[344]
Интересный нюанс собрания в Праге. Британцы привезли на это мероприятие по большей части представителей социал-революционеров различных течение и направлений, прежде всего «шаповаловцев». И когда хозяева предложили пригласить представителей ОУН-УВО – эсеры ответили резким отказом, в том числе и Украинская партия социал-революционеров (УПСР), которая сохраняла лидирующие позиции в эмиграции. Дело в том, что несмотря на принцип отмежевания ОУН от других украинских партий, принятый на конгрессе, Е. Коновалец в июле в САСШ провёл встречу с представителем УПСР – Мандрыкой с предложением установить партийное сотрудничество («керманыч» остался верен себе – продолжал предавать всех: страну, вождей, принципы, однопартийев, ОУН, УВО и далее по списку. Игра слов. В переводе с польского – СПИСЕК = заговор –
А первыми, стали прозревать члены УВО в Галиции. 30-го июля 1929 года в помещении редакции «Новый час» состоялось секретное совещание т. н. высшего руководства УВО, на котором присутствовали: Ю. Шепарович, Л. Шепарович, Б. Гнатевич, И. Рудницкий, полковник А. Мельник, доктор Мирон Коновалец, депутаты польского сейма Луцкий, Д. Палиев и В. Целевич. Был заслушан доклад М. Луцкого. С его слов, он был уполномочен Львовским центром УНДО устранить недоразумения между Центром и Е. Коновальцем за границей. Спор между заграничным и местным руководствами УВО существовал с ноября 1929 г. Львовский центр уже тогда требовал от полковника для себя право контролировать все фонды, проходящие через руки Е. Коновальца для УВО в Гали́ции. То есть открытым текстом выражалось недоверие полковнику и обвинение в присвоении себе денежных средств, собранных за границей, для финансирования УВО на Западной Украине.
Позже, в марте 1930 года атаман Ю. Шепаровичем передал от Львовского центра Е. Коновальцу новое письмо, в котором потребовал от «керманыча» полного его подчинения Центру и всем распоряжениям Львова. Письмо было написано в очень резкой форме и в нём говорилось, что в случае неподчинения, Львовский центр сделает с диктатурой Е. Коновальца то же самое, что сделал с диктатурой Е. Петрушевича. На все эти угрозы Е. Коновалец отвечал тоже резким тоном диктатора и заявлял, что организации в стране должны слушаться, а не рассуждать. При этом полковник указывал, что эту интригу против него затеял доктор Д. Палиев, который очень хотел бы устранить Е. Коновальца от руководства УВО за то, что «керманыч» несколько раз требовал от Палиева возвращения 4 400 долларов или отчёта на эту сумму, полученную Д. Палиевым от Е. Коновальца в 1923 году. Полковник в письменных ответах во Львовский центр, прямо обвинял Палиева в воровстве народного имущества. В ответ на это Палиев заявлял, что он никаких денег от «керманыча» не получал, и что это подлая инсинуация со стороны Е. Коновальца (сторонниками Палиева в команде УВО являлись: Рудницкий, Т. Мартинец, инженер А. Король, инженер К. Кизюк, А. Сворский, доктор Макарушка, доктор М. Луцкий и другие). В этой конфликтной ситуации они отстаивали сторону Д. Палиева и считали, что Е. Коновалец должен уйти с поста «главнокомандующего». И считали, что если сейчас по каким-нибудь соображениям его нельзя «уйти», тогда его необходимо подчинить Львовскому центру.
Острота возникшего противостояния УВО в Крае (как главного поставщика разведывательной информации и организатора различного рода революционных акций) и Е. Коновальцем была вызвана не только хищением им денег и обвинением Д. Палиева в некой краже в 1923 году. Всё было гораздо глубже и основательнее. Скрытой причиной конфликта явился бесцеремонный управленческий диктат «керманыча» в деле бесконтрольного хозяйничанья в Краевой команде УВО, а также игнорирование членов УВО и УНДО при выработке тактики и стратегии действий. Полковник позволял себе устанавливать, проводить встречи, переговоры с любыми лицами польской администрации, не информируя об этом никого. Иногда позволял себе ставить в известность, но уже по свершившемуся факту проведённой встречи (это будучи по польскому суду признанным руководителем террористической «шайки»!). Всё это вызывало среди членов УВО и УНДО крайнее недовольство. В своём реферате на совещании 29 июля М. Луцкий отметил, что полковник парировал все претензии тем, что лично себя считает диктатором и всякое политиканство местных вождей УВО, и критика с их стороны Е. Коновальца приведут организацию к разложению и падению. В результате «подковёрных» схваток противники остались на прежних позициях, в ожидании очередной повода для новых баталий.[346]
Наивность и невежество в оценке «керманыча» членами Львовской оппозиции несколько удивляет. Им бы ответить на главный вопрос – в чём причина такого самоуверенного, безапелляционного поведения «керманыча», вплоть добрезгливости и игнорирования мнений других членов УВО? А всё потому, что такое поведение мог себе позволить лишь агент польской контрразведки, уверовавший в свою собственную непогрешимость, незаменимость и предначертаность – «спасти Украину». Это полковничье «мессианство» обильно устилалось зло́тыми, марками и долларами. А когда речь заходит о деньгах и власти – совесть становится эластичной и позволяет её хозяину не обращать внимание на своих подчинённых, а со временем и предавать их, как и свое «мессианское» предназначение.
Этот конфликт со Львовским центром и Краевой командой УВО заставил Е. Коновальца и его кураторов из 2-го Отдела ГШ войска польского обеспокоиться дальнейшей судьбой «керманыча», поддержанием его авторитета в кругах эмиграции, ОУН и УВО, и провести оперативные мероприятия по купированию создавшегося противостояния. Дополнительным стимулом к этому послужили очередные «революционные акции» УВО, вылившиеся в банальные разбои и убийства.
7 марта 1929 года во Львове, проведённое полицией расследование факта нападения на почтальона, разносчика денег, установило, что грабители являлись членами УВО. Один был установлен и убит в ходе ареста. Им оказался Ярослав Лубович, студент Львовского университета. Другой – Роман Машук, который скрывался под псевдонимом Марытчак, был арестован и на следствии признал, что действовал по указанию УВО и похищенные деньги в размере 8 000 злотых и 7 500 долларов, предназначались финансирования этой организации.
8 сентября 1929 года во Львове в день открытия Восточной ярмарки, на которую прибыли во Львов официальные представители зарубежных страны и гости из-за границы, совершён террористический акт. Взрыв самодельной бомбы произошёл в багаже на главном железнодорожном вокзале, второй взрыв произошёл в руках некоего Михаила Терешчука на ул. Понятковского за минуту до появления министра Польши Квятковского и генерала Голуховского, третий взрыв бомбы в доме дирекции ярмарки произошёл в 21:35 при этом были ранены 3 человека.