В ходе следствия установлено, что члены УВО планировали и дальнейшие теракты. Ещё весной руководство УВО намеревалось совершить теракты в предместье Львова. Во главе стоял некто Тарас Крушельницкий, студент университета Яна Казимира, проживающий во Львове на ул. Пясковей д. 28, сын директора украинской семинарии, бывшего министра образования ЗУНР. Т. Крушельницкий для акции привлёк других членов УВО: Нафлевича, Магницкого, Вацика, Добрянского. После взрыва на ярмарке террористы должны были организовать поджёг павильонов. Кроме этого члены группы планировали исполнить смертный приговор в отношении начальник отдела следствия полиции г. Львова – Юзефу Федунишину. Но, он не был исполнен по причине ареста членов УВО. В ходе следствия, арестованные показали, что планировали нападение на кассовый автомобиль, следующий со Львова до фабрики в г. Винники. Эту акцию должны были осуществить Крушельницкий и Кирилюк. Во время обыска на квартире одного из соучастников преступления Магницкого был обнаружен пистолет «Ортэкс». За 20 дней оперативных мероприятий полиция установила всех участников преступления и произвела их аресты.[347]
Совершённые УВО серии взрывов 8 сентября вызвали резонансные отклики в печати Европейских стран поскольку объектами терактов должны были стать, в том числе, сотрудники иностранных дипломатических представительств и зарубежные коммерсанты. В силу чрезвычайности происшедшего преступления, по распоряжению Ю. Пилсудского в конце сентября были проведены задержания членов краевой команды УВО после чего, можно сказать, эта структура фактически перестала существовать. На свободе остались в основном внедрённые в неё агенты польской полиции.
Из руководящих членов Краевой команды УВО в сентябре-октябре 1929 года были арестованы: И. Рудницкий, Р. Сушко, Н. Горбовой (работал под прикрытием кооператора), два брата Шепаровича Юрий и Лев (третий находился на свободе), Е. Зибликевич, З. Пеленьский, редактор «Украинского голоса» в г. Перемышль, а также десятка два рядовых членов по всей Малопольши. Арестованных разместили по разным тюрьмам страны. Ю. Пилсудский, якобы, планировал собрать «увовцев» и устроить показательный процесс для зарубежной политической элиты. То же самое он готовился устроить с украинскими и польскими коммунистами.
Таким образом с начала 1930 года в Восточной малопольше деятельность ОУН и УВО была парализована. В этой связи необходимо отметить, что существование в этот период Краевой экзэкутивы ОУН и Краевой команды (экспозитуры) УВО создавали параллелизм в их деятельности. Некоторые члены УВО считали, что необходимо размежевание в областях деятельности, отдельных формах и методах, а руководству оставить условия для общего взаимодействия. Они также считали, что экзэкутива ОУН должна была сосредоточиться в областях политической, идеологической, пропагандистской и воспитательной, которую проводить в духе самостоятельности и революционного национализма, а команда УВО должна была заняться реализацией революционно-боевых актов. В дальнейшем это должно было привести к объединению двух направлений национализма. Для преодоления противоречий, что должен был выполнить конгресс, и выработки платформы для союза двух фракций, в мае 1930 года во Львове, в подземелье униатского собора Св. Юры состоялась конференция националистов, рассмотревшая вопрос объединения. Однако желанный компромисс не был достигнут. Все остались при своём мнении и на своих позициях. Никто не хотел уступать. Каждый мнил себя будущим гетманом.
И на этом фоне, 30 июля 1930 г. боевики УВО совершили очередное, неудачное нападение на почтовую карету под г. Бибрка Львовского воеводства. В результате погиб полицейский, а со стороны нападавших некий Григорий Писецкий. В ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий были арестованы все участники нападения, а также краевой командант УВО – Юлиан Головинский.
В то же время в связи с громкими провалами и арестами членов обоих организаций деятельность националистов была временно прекращена, и её робкие попытки к возрождению начали проявляться лишь осенью 1930 года. Да, надо признать, польская полиция сработала безупречно – Е. Коновалец, со своей «эластичной совестью», в очередной раз не подвёл, сработал то есть – всех сдал – ювелирно. И опять – «вышел сухим из воды». А как было «сдать», когда летом 1930 г. среди пражской эмиграции (эсэров) распространились слухи о том, что правительство УНР (читай – Польша) и ОУН-УВО Е. Коновальца заключили какое-то соглашение. Как впоследствии оказалось – действительно 23-го июля 1930 г. Смаль-Стоцкий (сын) посетил Берлин, где вёл переговоры с представителем Е. Коновальца – Я. Кучабским, относительно создания общего украинского национального фронта в преддверии нового похода на Восток. Я. Кучабский заявил, что препятствие к этому является польская ориентация правительства УНР, а также и то, что УНР публично защищает польские интересы в ущерб интересам украинским. Однако, Я. Кучабский, как уполномоченный «керманыча», на словах обещал Смаль-Стоцкому, что ОУН-УВО не будет выступать явно против национальных моментов в работе УНР, а также не будет компрометировать на международной арене отдельных украинских деятелей, работающих в УНР. Слухи о сближении Е. Коновальца и УНР, достигшие галицких украинцев, вызвали гневное негодование и требование отставки диктатора. Семена гнева упали на благодатную почву. Настроение рядовых членов УВО, особенно Краевой команды в Гали́ции и так не вполне отвечали политике Е. Коновальца.
Вскрывшийся факт предательства «керманычем» добавил обвинений полковника в том, что он в своей работе не имеет ясной и определенной политической линии. С одной стороны, он хотел использовать Британию и другие европейские государства в их противобольшевистской устремлениях, а с другой стороны, он – использовать советскую политику в отношении Западных стран и особенно в отношении Польши. Ближайшие помощники Е. Коновальца (Андриевский, Богуш и др., а также часть УНДО, признающая правильность общей линии УВО), обвиняли его в том, что он не понимает настроения га́лицких масс и не считается с этими настроениями.
В конечном итоге, в ноябре 1930 года, оформившаяся к тому времени большая оппозиция против Е. Коновальца, предъявила ему обвинение в подписании договора с УНР (предательство), допущении тактических ошибок в организации работы УВО в Крае, что повлекло за собой аресты и временное прекращение деятельности, бесконтрольное расходование денежных средств. На основании этого вердикта членам ПУН было предложено отстранить полковника Е. Коновальца от руководства ОУН и УВО и заменить его Д. Палиевым. При этом «Провод» предлагал произвести эту замену «мирным путём» из-за боязни, что полковник, отходя от УВО, может оставить в своих руках большие денежные средства, принадлежащие организации. Финансовый пул ОУН-УВО был размещён в европейских банках на его фамилию и составил ориентировочно свыше 3 млн. чехословацких крон (126 000 долларов САСШ. Курс на 1930 года: 100 крон = 4.2 доллара). По этой причине решили оставить Е. Коновальца в организации для руководства делами чисто военного характера, а на Д. Палиева возложить политические функции.
И на этот раз, полковнику чудесным образом удалось «выплыть из проруби» оппозиции. И на этот раз в качестве чуда выступила польская разведка, проведя ряд арестов членов ОУН-УВО и очередной показательный судебный процесс над террористами. А для подстраховки и с целью проведения инструктажа по создавшейся ситуации, а также выработки согласованной тактики поведения на будущее, ориентировочно 21 декабря 1930 г. Е. Коновалец был вызван в Краков (NB!). Благо, в это время находился с очередной инспекционной проверкой ОУН в Праге (15–20 декабря 1930 года. Это легенда была распространена для всех членов ОУН-УВО). В целях конспирации полковник использовал паспорт на чужую фамилию, дабы не попасть в «руки поляков» (sic!), в то время как польское правительство пребывало полностью в курсе этой поездки агента, и делегировала от «двуйки» своего представителя Чопивского для встречи.
Ориентировочно 22 декабря 1930 г. в Кракове, агент влияния польской разведки Е. Коновалец имел встречу с Голувко, Юзефским, Змиенко и Дашкевичем. На совещании обсуждался вопрос об организации украинских вооружённых легионов в Гали́ции причём кадры для этих легионов намечались преимущественно из состава лиц украинской, антипольской ориентации. Другой источник ГПУ в польской «двуйке» сообщал, что на встрече в Кракове Е. Коновальцу также была поставлена задача вскрыть и не допустить создания террористических групп УВО в Вене и Праге, планировавших убийство Ю. Пилсудского.[348]
Можно допустить, что инструктаж агента Е. Коновальца прошёл успешно, так как последующие события показали его несгибаемую волю «продолжать дело освобождения Украины» и тщетные попытки оппозиции, что-либо изменить в националистической иерархии и потугах перехватить управление этими процессами. Надо сказать, что и сам полковник к тому времени поднаторел в предательстве, достигнув вершин некоего профессионализма. В частности, перед вызовом в Краков, на встрече с членами экспозитуры УВО в Вене 13–15 декабря 1930 года, П. Кашинский и Троцкий попросили объяснить причины систематических провалов Краевой УВО в 1929–1930 годах. На что, «керманыч» ничтоже сумняшеся заявил, что проведённые в последние месяцы в Гали́ции аресты ясно показали, что вся организация УВО была хорошо известна полякам. Краевой командант Ю. Головинский являлся агентом польской полиции и информировал последнюю о деятельности организации. «Сейчас УВО совсем разбита и продолжать свою работу самостоятельно не может…». Закончил с предательским выдохом полковник Евгений Михайлович.[349] На месте П. Кашинского и Троцкого надо было проявить большую бдительность и поинтересоваться у диктатора – откуда ему это известно, и почему он не предпринял мер для ликвидации предателя до ареста?!
Странным образом повторилась история второго провала УВО во Львове, когда полковник явился к О. Навроцкому и заявил, что провал произошёл по вине М. Дзиковского, которого арестовали только два дня назад. Очень странная проницательность и осведомлённость если не знать об агенте польской разведке – Е. Коновальце. Но не менее парадоксально, что «керманыч» оказался «прав».
В мае 1930 г. по итогам Пражской конференции произошли назначения: был снят Краевой командант – Р. Сушко («Сыч»), которого подозревали в предательстве и службе на большевиков так как за последнее время УВО не провело ни одной акции, произведено много арестов в то время как Р. Сушко ни разу не был арестован. На его место был назначен Ю. Головинский (псевдоним «Дубек»). «Дубек» представил команде широкий проект акций в Галиции и на Волыни, включая организацию крестьянской забастовки осенью текущего года. В качестве директивы был дан лозунг: «Как можно меньше убивать людей», – наша акция пока частична, следует ограничиться поджогами имений польских помещиков и военных колонистов и вредительство государственных учреждениях и предприятиях».[350]
Как видим «Дубек» действительно «перековался», и не отказался от своего роли в деятельности националистов но, уже как польский агент. Поэтому возникает закономерный вопрос – почему его убили? К тому времени он прямого участия в деятельности УВО не принимал, а возглавлял экзэкутиву краевой ОУН и был осведомлён, что находится под негласным наблюдением. Насколько он имел отношение к ограблению почтового транспорта с деньгами у с. Бибрка, в ходе которого был убит один полицейский, неизвестно, но всё же маловероятно, так как он выступал против убийств (это была установка польской контрразведки).
Осенью 1930 года объединение двух структур УВО и ОУН ещё не произошло и вполне можно допустить, что принцип невмешательства в дела друг друга неофициально соблюдался. И, несмотря на это 20 сентября 1930 года его арестовали и 30 сентября повезли на место преступления для проведения, якобы, следственного эксперимента. По дороге к с. Глебовичи полицейский по фамилии Радонь привязал, закованного в наручники Ю. Головинского к дереву, и тремя выстрелами убил его. При этом официальная версия убийства указывала на попытку, якобы, побега подозреваемого. Но, возможно ли убийство полицией агента без санкции контрразведки?! А о том, что он стал сотрудничать с оккупантами подозрения в ОУН появились осенью в результате отказа от активных революционных акций националистами и проведения обысков в офисах УНДО, в ходе которых были получены прямые улики о сотрудничестве УНДО-УВО-ОУН и в этом провале, якобы, заподозрили «Дубека».
Возможно, на раскрытие этой тёмной истории прольёт свет признание шефа (так в обиходе назывались руководители подразделений «двуйки») дефензивы Львовского воеводства Вианива в беседе с редактором украинской газеты «Новая Заря» И. Назаруком (скорее всего тоже польским агентом). Шеф; заявил, что дефензива очень недовольна действием полиции, убившей Ю. Головинского. Всё дело в том, что с ним была достигнута определённая договорённость дефензивы о его будущей работе как видного руководителя УВО в Галиции. По этой договорённости Ю. Головинский, арестованный в рамках уголовного дела о покушении на ограбление почтового транспорта возле села Бибрка, должен был быть освобождён от наказания. После чего под надуманным предлогом, якобы преследовании со стороны полиции и невозможности далее оставаться в Гали́ции, бежать в СССР. Выдав себя за борца с польской буржуазией и тиранией, устроиться в Коминтерне по линии организации коммунистической работы на Западной Украине. То есть осуществить операцию агентурного внедрения в Коминтерн. Однако его убийство расстроило планы польской «двуйки». Это могло случиться или в случае несогласованных действий контрразведки и полиции или же, что скорее всего, в результате обычной мести полиции за убийство своего сотрудника.[351]
Ну, что ж, и на этот раз верховный командант УВО, председатель Провода ОУН полковник Е. Коновалец вышел «сухим из воды» (эластично подставив покойника). Сохранил за собой прежний статус, предвещающий членам ОУН-УВО: новые провалы, расстрелы, тюрьмы, лишения и при этом, никакой надежды на что-то светлое, самостийное и соборное. Хотя. Не всё так безрадостно. Всё же была одна реальная попытка революционного бунта весной 1938 года. Тогда генеральные штабы Германии, Италии и военный реферат ОУН разработали и согласовали план вооружённого восстания в Литве, Галиции и в Западной Белоруссии. На проведённой в январе 1938 года в Италии встрече Гитлера, Муссолини, Степана Давидовича (представителя «компетентных органов» США и бенефициаров) и Е. Коновальца – этот план был согласован, и стороны приступили к его реализации. Но, опять, по «непонятной» для Германии, Италии и САСШ причине, об этом плане стало известно польской разведке, и он провалился за несколько недель до дня «Д» в мае 1938 г. – поляки ввели войска в Вилюнскую область и в Западную Белоруссию. В том же месяца, 23 числа в Роттердаме, у полковника Е. Коновальца в руках взорвалась коробка настоящих украинских, шоколадных конфет, которую ему презентовал его «агент» с Украины – «Валюх» (он же сотрудник НКВД Павел Анатольевич Судоплатов).
Официальная версия гласит, что Е. Коновалец был ликвидирован в ответ на гибель нашего дипломатического представителя во Львове А. М. Майлова 21 октября 1933 г. Однако прошло 5 лет, за это время было десяток возможностей ликвидировать «керманыча» – так почему именно в мае 1938 г.?
Но, это уже другая история, и другая – Вторая книга…
Примечания