– А как они всегда узнают? – ответил дон Родригу и пожал плечами. – Вот так и узнали, как мне кажется.

Капитан глянул на своих людей и крикнул им:

– Продолжайте, не останавливайтесь!

И он пошёл к туземцам, бормоча себе под нос сердито:

– Мы и так здесь ужасно задержались!

Туземцы положили шкуру к ногам капитана и, кланяясь, удалились. Капитан нагнулся к шкуре и потрогал её: шкура была мягкая, тёплая, а голова льва и все толстые её места, которые, видимо, ещё не просушились, были распялены ветками. Роскошная львиная грива сочного овсяного цвета шелковисто блестела на солнце.

– Доктор, идите сюда! – позвал капитан доктора Легга, а когда тот подошёл к нему, сказал. – Принимайте, доктор! Это – ваш лев.

– Мой лев? – удивился доктор и обрадованно произнёс. – А я и спросить боялся.

– И зря боялись, – ответил капитан. – Как видите, шкура вашего льва цела. И прекрасно выглядит.

Капитан пошёл в лагерь, оставив доктора наедине со шкурой и своими мыслями.

Скоро отряд двинулся в обратный путь, и опять было жарко, и дождей не было. Львиную шкуру на шесте несли матросы с Жуаном попеременно, хотя это было ужасно неудобно, но всем хотелось, чтобы шкура льва доктора Легга высохла, как следует. Наконец, однажды, когда отряд остановился на краю горного склона на короткий привал, шкуру смотали и убрали в мешок.

В конце привала дон Родригу подошёл к капитану.

– Капитан, могу ли я сделать вам одно предложение?.. – спросил он и, не дожидаясь ответа, сразу продолжил. – А что, если вместо того, чтобы спускаться вниз в лощину, мы пойдём по горному склону? Так – короче.

– Ну, если короче… Давайте пойдём по горному склону, – сказал капитан и спросил у доктора. – Доктор, как вы с мистером Трелони считаете?

– Мы с мистером Трелони хотим поскорее домой, – быстро ответил доктор Легг. – Мы пойдём там, где короче.

И они все двинулись через глубокие ущелья, которые издали предательски были похожи на тенистые рощицы.

Они спотыкались, карабкались вверх, скользили по камням, срываясь и цепляясь за лианы, и снова скользили теперь уже вниз, уходя всё ниже и ниже, чтобы потом с непомерными усилиями взбираться по круче. Окрестные заросли были полны шорохов и опасностей: раздавался какой-то клёкот, где-то рычал леопард, и лаяли бабуины. Доктор Легг страшно боялся змей и пристально вглядывался в каждый корень, и каждая ветка казалась ему подозрительной, а одно глубокое ущелье они с мистером Трелони преодолели на четвереньках.

В гуще зарослей, где отряд прорубал себе дорогу широкими гвинейскими ножами, как всегда, царил полумрак. Гигантские листья пальм, достигающие в длину тридцать футов и в ширину футов пять, загораживали от людей и дневной свет, и потоки дождя, который вдруг, наконец-то, пошёл с небес. Но до земли не долетали не только звуки струй, барабанящих о листья, но и сами струи – они тихо стекали по стволам деревьев. О том, что был дождь, путешественники узнали только тогда, когда вышли из леса на раскисшую красную землю, но они всё равно вымокли, до такой степени воздух в зарослях был насыщен влагой.

Затем отряд перевалил через длинный и крутой отрог, на который все взбирались, обнимая камни и прижимаясь к ним, подтягиваясь чуть выше, прыгая и снова подтягиваясь. Все смертельно устали, но наверху вздохнули с облегчением: перед ними лежала саванна, озарённая солнечным светом, и это было удивительно прекрасно. Потом они снова пошли вниз и напрямик через холмы, которые уже никому не казались пологими.

– Дон Родригу, вы когда-нибудь этим маршрутом уже ходили? – спросил капитан, когда они сели отдохнуть.