Именно так приготовили уток пленники-фульбе в свой последний вечер на берегу безымянной реки, когда капитан объявил им, что утром он их отпустит домой. Сначала в глазах пленников читалось недоверие и ужас, а потом затеплилась надежда.
В этот вечер разговор у офицерского костра как-то долго не клеился. Каждый думал о чём-то своём, иногда негромко перебрасываясь фразами. Жуан что-то спросил у доктора по-английски – доктор, поправив его произношение, стал обстоятельно отвечать ему. Потом снова наступило молчание.
Капитан, лёжа на боку и подставив под голову руку, думал почему-то про гвинейских рыбаков, которые каждый день перед закатом возвращаются с моря, про золотистые паруса их лодок, похожих издали на гонимые ветром осенние листья, он вспоминал, как рыбаки вытаскивают на берег лодки и выгружают улов, и как мгновенно, словно кто-то набрасывает на небо чёрный покров, на берегу наступает ночь…
Потом он встал, взял свою трубку, набил её, раскурил от горящей веточки и прислушался: дон Родригу тихо и неспешно про что-то рассказывал мистеру Трелони, который развернувшись несколько к свету костра, делал записи в своей тетради.
– Потом эту смесь наливают в большую калебасу, – объяснял португалец про что-то. – Затем ставят горшок на огонь, наливают чистую воду и ждут, когда вода закипит. Дальше лепят шарики из содержимого калебасы и кидают их в кипящую воду. Через некоторое время образуется пена, которая выталкивает крышку с горшка… Тогда ждут ещё немного, пока не станет готово…
Увидев, что капитан смотрит на него, португальский аристократ встрепенулся и спросил громко у всех:
– А вы знаете, джентльмены, что «саванна» – слово португальское? И обозначает оно «степь с деревьями».
И тут в ночной тишине раздался грозный львиный рык. Португалец покосился на доктора Легга и сказал нерешительно:
– Ночное рычание льва – дополнительный способ обозначения места обитания прайда.
– В самом деле? – с интересом спросил доктор.
– Да! – с каким-то облегчением произнёс дон Родригу. – И границы этого прайда сохраняются десятилетиями. Бывают прайды, так сказать, семейные, состоящие из старого самца, несколько самок и их детёнышей. Когда молодые львята-самцы достигают возраста трёх лет, старый самец изгоняет их из прайда…
– Какая звериная жестокость! – воскликнул мистер Трелони.
– Но это жизненно оправданно, – ответил ему португалец. – Самки прайда не могут охотиться для большого количества взрослых самцов, и от голода страдают и они сами, и их новорожденные львята.
– И что молодые львы? – спросил доктор.
– Изгнанные молодые львы образуют свой прайд, который можно назвать пиратским… Эти шесть-десять особей ведут независимый образ жизни, совершая налёты на чужие охотничьи угодья. Впоследствии они образуют собственные семейные прайды.
Мистер Трелони рассеянно посмотрел в темноту и пробормотал:
– Какое стоит жаркое лето.
Дон Родригу улыбнулся.
– Так ведь, времён года, в нашем понимании, в Гвинее нет, а есть сезон дождей и не сезон дождей… И сезон дождей начинается где-то в середине апреля месяца. К концу апреля дожди становятся регулярными – раз в неделю, к середине мая дожди начинают идти почти каждый день, а к середине июня и до сентября дожди практически не прекращаются.