Закрылась. Автобус тронулся.
– В туалет! – шепнула ему в самое ухо Полина.
– Стойте!
Автобус не остановился. Артем встал, держась за спинки сидений, добрался до водителя. Он что-то ему говорил. Полина сидела с пылающим лицом, готовая разреветься.
Здание автовокзала за окном перестало отдаляться. Артем вернулся.
– Чего сидишь?
Пока Полина бегала, успела и поплакать.
Обратно к автобусу шла так же неуклюже, как и от него, опустошенный мочевой пузырь продолжал болеть. Забираясь на неудобную высокую ступеньку, заранее опустила глаза. Шла к своему креслу и никого не видела. От пассажиров остались одни ноги. «У них нет глаз, – уверяла себя Полина, – а если и есть, они не хотят смотреть на меня».
На Артема тоже не смотрела. Пробралась к окошечку, уставилась в него.
***
– Есть хочешь?
Полина и забыла, что можно хотеть есть. Артем протянул ей пачку печенья. На пачке была нарисована клубничка, а значит, клубничная прослойка между двумя печеньками – ее любимая. Она взяла, чтобы не объяснять, что не способна почувствовать вкуса. В животе предательски заурчало. «Это твое дело», – сказала ему Полина. Ее руки были как она – ничего не умели, ничего не хотели. Она неуклюже зацепила пальцами пару печенек из разорванной пачки. Одна упала к ногам, другая сломалась напополам. Оставшаяся половинка отправилась к ней в рот. Полина безразлично жевала, стряхивая крошки с пальто.
– Долго еще? – спросила она, когда Артем в очередной раз достал телефон и посмотрел на цифры, обозначающие время.
Артем не ответил.
Потом был еще один автобус, уже по городу.
На город Полина смотрела, но не пыталась ни понять его, ни запомнить. «Зачем они здесь? – думала Полина. – Сделать доброе дело?». Не идут с такими лицами на добрые дела – Полина смотрела на лицо Артема, смотрящего на Жуковский через окно автобуса. Она повторяла себе его слова о том, что это ничего не значит, и уже не могла разобраться, а что бы оно вообще могло значить, если бы Артем не настаивал на своем «ничего».
Может, это значит, что все просто – больному человеку страшно, и он хочет сообщить об этом своей сестре? И благодаря им с Артемом в недалеком будущем они будут обниматься и плакать? Она снова взглянула на лицо Артема и не поверила себе.
Они стояли в хвосте автобуса. Полина к этому уже привыкла. Стоять среди сидящих людей было настоящим адом. Они наперебой предлагали Артему свое место, он долго им отказывал, устав, просто зло молчал. А у огромного окна с видом на убегающую из-под колес дорогу было спокойно. Еще неплохо было, когда от добрых и сидящих людей их отделяла хотя бы тонкая прослойка из стоящих пассажиров. А набитый автобус – так вообще подарок.
Сейчас прослойка была. На прошлой остановке в задние двери автобуса вошла компания студентов. Их было много, они были шумные и тоже не собирались рассредоточиваться по салону. Толпа студентов плотнее прижала их к поручню.
Одной рукой Артем прижимал костыль к поручню, второй держался за него сам. Когда автобус поворачивал, костяшки пальцев свободной от костыля руки белели. Полина хотела бы сказать ему, что толпа удержит. Но Артем никогда бы не стал доверять себя толпе. На очередном повороте его рука оказалась поверх ее руки. Было больно так, как было бы больно пластиковому поручню, будь он живым. Полина терпела.