— Прилюдно — конечно, нет.

— Если я правильно понял, идея насчет, гм, этого сомнительного опыта целиком и полностью принадлежала Саруману. Если кто-то в чем-то и ошибся — так это именно он, а не ты.

— Да не в этом дело! — пробормотал Гэдж. Под пристальным взглядом волшебника ему почему-то постоянно хотелось поёжиться, словно под порывом не холодного, но пронизывающего и пробирающего до костей сквозняка. — Мне самому… противно. У меня такое чувство, словно я собственными руками убил этого бедолагу. Мне просто… ну, стыдно, что ли… Никого не хочу видеть.

Он обхватил себя руками. Перед его мысленным взором вдруг возникло лицо Брана — серое, с судорожным зубовным оскалом, с мертвенно-белыми губами, по цвету почти неотличимыми от запавших обесцвеченных щек — такое, каким оно предстало перед глазами Гэджа минувшим вечером. Орк встряхнул головой, чтобы прогнать наваждение — и жуткое обескровленное тело обратилось в старый, лишенный коры ствол поваленного дерева, лежавший на берегу ручья и выгоревший на солнце практически до белизны, бледнеющий в темноте продолговатым пятном.

Гэндальф все еще вертел в руке перочинный нож.

— Вот оно что… Значит, ты твердо намерен уйти? — помолчав, спросил он.

Орк смотрел в землю.

— Да.

— А как же Саруман?

— А что с ним такое?

— Ты не должен покидать Изенгард без его ведома и согласия. А эта твоя затея вряд ли придется ему по нраву.

— Ничего, переживет, — проворчал орк. — У него, похоже, и без меня хватает забот, куда более… насущных.

— Ты, я вижу, за что-то на него сердит?

— Да ну, с чего вы взяли?

— Ну, может быть, я и ошибаюсь… — Гэндальф с сожалением осмотрел свою неоконченную поделку и со вздохом уложил её в сумку: его раненый палец так распух и одеревенел, что о дальнейшем продолжении работы не могло быть и речи. — Какой, однако, любопытный у тебя кинжал, Гэдж… Сразу видно хорошую сталь. Да и старая школа белериандских мастеров недешево ценится… Могу я взглянуть на него поближе?

Волшебник бережно принял из рук орка протянутый ему голубоватый кинжал, с интересом осмотрел его со всех сторон, взвесил на руке. Провел пальцем по лезвию, украшенному затейливым узором из птиц, цветов и переплетенных виноградных лоз.

— Знатная вещица… Подарок Сарумана, надо полагать?

— Нетрудно догадаться, — пробурчал орк.

Гэндальф вернул ему оружие.

— Береги его, Гэдж. Это не простой подарок.