Глава 9

— Что ж, неплохо. Неплохо!

За круглым столом в одном из бесчисленных кабинетов Кремля располагались Лаврентий Берия, Андрей Волков и ведущие конструкторы бронетехники. Те конструкторы, которые впоследствии скажут свое слово. Даже посмертно. Кошкин, Котин, Морозов, Ермолаев, Духов, Петров и будущий нарком тяжелой промышленности Вячеслав Малышев. Все талантливые. Все молодые и амбициозные. Старшему нет и сорока. Жозефу Котину в прошлом году исполнилось тридцать. Перед каждым эскизы их лучших творений: ИС-3; Т-34; Т-70. Все дали расписку о неразглашении. Михаил Кошкин мрачно пошутил, что это уже его шестьсот шестьдесят шестая расписка.

— Тихо, Ильич! — сказал Волков, — нужно будет — еще тысячу расписок подпишете. Это вам не на базаре брюкву щупать.

Берия исподлобья глянул на весельчаков.

— Развеселились, однако, молодежь! Дело серьезное. Вам пришлось дать подписку о неразглашении во избежание всяческих нелепых слухов, опасных в первую очередь… ладно, скажу! Опасных, в первую очередь, для кремлевских коридоров. Кто из вас читал Герберта Уэллса? Меня интересует роман «Машина времени»?

Оказалось, что все конструкторы читали Уэллса. Некоторые даже в оригинале.

— Что ж! Тогда нам будет проще. Товарищ Волков… Андрей Константинович послан к нам товарищами из недалекого, но будущего.

Волкова при упоминании о «товарищах» передернуло. Берия же продолжал обстоятельный доклад по серьезности момента, о пороге, на котором находится страна и о том, что как бы стране не споткнуться об этот порог.

— Простите, товарищ Берия! — вежливо, но решительно перебил его Кошкин, — так война… будет?

— Будет! — резко ответил вместо наркома Волков, — и наша с вами задача состоит в следующем: не допустить повторения того сценария, по которому Советский Союз когда-то был вынужден играть. Вы внимательно ознакомились с эскизами своих лучших творений?

— Но это — не мое творение! — возразил Котин, вглядываясь в контуры ИС-3.

— Пока не ваше. Но вы году так в сорок пятом все же придете к этому. И у вас, Михаил Ильич… на сегодняшний день ваш танк — просто не имеет аналогов (разве что немецкий Pz.IV может поспорить). Но нужно нечто большее. Хотя бы вот это!

На гладкую поверхность стола секретарь Берии положил красную кожаную папку с опечатанными сургучом тесемками. На сургуче красовалась личная печать Берии. После того, как чертежи танка будущего были тщательным образом скопированы с ноутбука на бумагу, Лаврентий Павлович потерял покой и сон. Ему часто мерещилось, что папка с чертежами пропала из его личного сейфа, и товарищ Сталин лично обвиняет его в шпионаже. В другом кошмаре он видел себя расстрелянным в лубянском подвале, точно по рассказу Волкова.

В полной тишине хруст раздирающих сургуч шнурков прозвучал как резкая автоматная очередь. Наконец, папка была развязана, и три копии чертежей разложены на столе так, чтобы всем было удобно. Несколько пар очень внимательных глаз впились в незнакомый, неземной чертеж.

— Что это? — потрясенно спросил Михаил Кошкин — самый старший в компании конструкторов.

— Это? — переспросил Волков, — это — дальнейшее развитие вашего детища — «тридцатьчетверки». Средний танк Т-54А. Будет выпущен тиражом в сто тысяч экземпляров. Это — мировой рекорд!

Александр Морозов, один из учеников Михаила Кошкина, спросил:

— А что за двигатель установлен на нем? Какая система вооружения? Бронирование? Запас хода? А марка брони…

— Все узнаете, — улыбнулся Берия, — теперь, товарищи конструкторы, ваша задача состоит в том, чтобы принять решение: реально ли в наших условиях наладить выпуск вот таких чудо-танков? Если уж нам предстоит воевать, то почему бы не подготовиться к войне капитально?