— В коммунистические времена будет страшным дефицитом. Народ станет потреблять в основном азербайджанский портвейн и плодово-ягодное местного разлива. После развала СССР для пополнения бюджета войдет в моду дешевое суррогатное вино — на основе ароматизаторов и спирта не самого лучшего качества. Дорогих вин будет хватать, но «партейцы» станут предпочитать водку. Есть такой Никита Сергеевич Хрущев… вот после него и войдет в моду употребление крепких напитков номенклатурой.

Сталин болезненно поморщился.

— Мои врачи говорят, что чрезмерное потребление крепких напитков плохо действует на печень.

Волков хмыкнул, но ничего не успел сказать, потому что внесли поздний ужин. Картофель с рыбным ростбифом. Сырные оладьи и неизменный вечерний кефир для Сталина.

— Что принести вам, товарищ Волков? — поинтересовался Поскребышев.

— Благодарю, — отозвался Андрей Константинович, — я поддержу товарища Сталина кефиром. Вещь полезная, особенно на ночь.

Сталин ничего не сказал, лишь усмехнулся в усы. Но когда Поскребышев вышел, спросил:

— А правда, товарищ Волков, что вам уже за шестьдесят?

Собеседник улыбнулся.

— Вам, товарищ Сталин, скажу как на духу. Где-то около шестидесяти. Плюс-минус несколько лет. Когда большую часть жизни проводишь в таких местах, где даже само понятие времени непостоянно, как-то возраст теряет свое значение. Четверть века — здесь, еще четверть — в другом месте, десять лет — в средневековье Геи… да, около шестидесяти лет. По местному летоисчислению.

— А самочувствие? — осторожно спросил Иосиф Виссарионович. Он очень осторожно касался личных тем, но вопросы здоровья и самочувствия для него были актуальны.

— Когда как, — осторожно ответил Волков, — но у меня улучшена регенерация клеток, так что об очень плохом самочувствии говорить не приходится.

Он говорил тоже тактично, ни словом не обмолвившись о личном враче-симбионте и не намекая на возможность собственного долгожительства. Понятно, что любой человек чувствует собственную ущербность рядом с родственником Мафусаила. Однако Иосиф Виссарионович не настаивал на подробностях и просто предложил выпить под рыбу белого вина — как оно положено у «проклятых буржуинов». Все это время он присматривался к Волкову с хитрым прищуром, а после доброго глотка вина заметил:

— Да вы никак робеете, товарищ Волков?

Сидящий напротив пожал плечами.

— А вы представьте себе, что вам выпала честь вот за просто так посидеть за столом с Петром Великим. Не оробели бы?

— Хм! — сказал Сталин, — вынужден признать… не только робел, но и предпочел бы вовсе уклониться от трапезы. Говорят, наш великий предок был за столом невыносим. А что, товарищ Волков, может и обо мне у ваших… хм, современников бытует подобное мнение?

Внезапно Вождь что-то вспомнил и пристально взглянул на собеседника.

— Андрей Константинович, а позвольте мне взглянуть на одну статью в вашей энциклопедии. Интересно было бы ознакомиться…

— С какой статьей? — чувствуя подвох, переспросил Волков.