Хотя именно сейчас у неё, как и у всего лагеря, настроение приподнятое: буквально несколько дней назад лагерь перевели со строгого режима на общий, появилась крохотная надежда. Разрешили посылки, письма и даже свидания.

Получила письмо и Александра, самое настоящее чуть потрёпанное письмо с маркой и почтовым штемпелем, отправленное ещё в марте. А по каким дорогам и инстанциям его носило, каким чудом оно не затерялось, наверное, навсегда останется тайной.

Анечка писала, что живёт с бабой Зиной, хорошо учится в школе, старается готовить так же вкусно, как мама, которую она всё равно ждёт и хорошо кушает. Хотя тут доча наверняка лукавит. Заставить кушать высокую, в отца, и худющую как тростиночка Аню было большой проблемой.

А ещё Рахиль посоветовала написать письмо лично товарищу Сталину и всё ему рассказать. Всё рассказать... Александра закрыла глаза и непроизвольно сжала кулаки, вспоминая ту ночь.

Этот как всегда пришёл пьяный, завалился чуть ли не за полночь с обычным требованием жрать. Картошки ему жареной с салом захотелось. Пока она готовила на специально для таких случаев имеющемся в комнате примусе, этот оприходовал ещё с полбутылки водки, закусывая краковской колбасой, и, не затыкаясь, поливал её помоями. А потом...

В памяти всё отложилось так ярко и выпукло, как будто это произошло минуту назад. Жалеет ли? Жалеет, что дверь не закрыла. Кто бы мог подумать, такой важный боров, а заверещал как поросёнок и на четвереньках в дверь, головой открыл и дальше в коридор, не вставая. И Витя, пьяница горький, в ту ночь каким-то чудом оказался трезвым, выскочил, оттащил. Надо было удержать себя в руках, обойти сзади и дать сковородой по башке, а потом душить, душить суку, пока не сдохнет. Тварь! Ненавижу!

Саша снова услышала его голос, такой по-барски вальяжный, чуть ленивый и уже пьяный, когда приходится чётко произносить отдельные звуки.

– Да, старая ты уже, некрасивая. Я тебе замену нашёл, Аню.

– Какую Аню? – не поняла Шура.

– Дура-баба! Дочь твою...

Этот увидел её взгляд и дёрнулся, вскакивая со стула. Почти успел, сволочь, край сковороды попал не в висок, а значительно ниже, ломая челюсть. А потом... потом незакрытая дверь и трезвый сосед.

Обломанные ногти впились в ладонь: "Господи! Если ты есть, не дай жить этой мрази! Об одном молю, забери его, пока он не обидел мою дочку, Господи!"

– Машина! Бабоньки, машина едет! – крик резанул по ушам, выдёргивая Александру обратно в реальность.

– Подъём! Хорош прохлаждаться, все за работу! – вскочившая первой Машка-бригадирша начала криком подгонять остальных.

– Алька, где ты её увидела?

– Вон пылит, – глазастая Алька ткнула рукой в сторону чуть виднеющегося на горизонте бурого облачка.

Теперь быстро вырастающий в размерах столб пыли заметили и остальные. Судя по всему, к ним действительно на приличной скорости приближался автомобиль, чего сроду не бывало.

– Давай, девоньки, шевелись. Нюрка! Что ты стоишь столбом? Лопата где? Бестолочь!

На кой хрен понадобилось гнать к ним автомобиль, гробя его на плохой каменистой дороге, Машку-бригадиршу интересовало мало, а вот в способности начальства создать им кучу проблем на ровном месте она не сомневалась ни капельки.

Впрочем, эта поездка, когда сам зам по режиму, чья власть над контингентом была сравнима разве что с божественной, самолично примчался на один из самых дальних лагерных участков, запомнилась отнюдь не неприятностями, а наоборот – маленьким чудом. Со временем обрастая всё новыми подробностями и небылицами, этот случай стал одной из местных легенд про золушку и принца, вырвавшего её из лап злого дракона. Хотя на то они и легенды, чтобы всё перепутать и исказить.