– Позубоскаль мне тут, позубоскаль, – расплылся в улыбке Пласт. – А чего в справке интересного есть?
– Да написано, что она ему челюсть сломала тупым предметом и два зуба выбила. Я вот думаю, не тянет это на тяжкий вред-то.
– Ясно, зарубочку в голове сделаем и смотрим дальше.
– А по допросам что там?
– Да едрит её в коромысло, со всем соглашается. Да, ударила, да, умышляла. А вот почему ударила, молчит. А следак и не настаивает, то ли знает, то ли ему по одному месту.
Ещё через полчаса Командир оторвался от чтения и передал Щербину листок.
– Смотри-ка, какой интересный документ. И как они его пропустили?
– Как-как, каракули потому что, я вот тоже нихрена прочесть не могу, давай своими словами.
– Согласен, почерк у товарища участкового ещё тот, зато дотошный. Время написания протокола вот поставил до минутки.
– И?
– Протокол составлен 13 марта 1940 года в 01 час 19 минут. Ночи, прошу заметить, – Командир поднял вверх указательный палец.
– Виктор! Хорош выдрюкиваться!
– Выходит, Степан Ерофеевич, тюкнула она его ночью, глубокой ночью и никак не на работе. Я посмотрел адрес совершения преступления и нисколько не удивился: улица Красная, дом 12, комната 21. То есть по адресу проживания Некрасовой. И да, участковый не поленился, записал орудие преступления. Сковорода чугунная.
– Это чего ж выходит-то?
– Очень похоже, что этот Сокур припёрся к ней домой ночью или поздно вечером. Она его впустила, начальник всё же. Вполне вероятно, нажрался у неё и начал с кулаками лезть или там под юбку, она и не выдержала, отмахнулась сковородкой. Гнида, говоришь?
– Гнида.
– Вот. Надо бы с этим участковым поговорить, выходит, он первым там оказался, может, живёт неподалёку.
– Поговорим. Ты скажи, как думаешь, хватит этого, чтоб её вытащить?
– Не знаю, тут многое от суда зависит. Узнать бы, что он такого сделал, что она его огрела.
– И что делать будем, Командир?