– Почему?! Мы же там полбатальона оставили. Мы же эти чёртовы доты взяли, Командир!

– Сиди, чего вскочил-то. Вот за это и не любит. На нашем фоне все его неудачи ещё выпуклее были. Я потом в отчёте по итогам войны хоть и акцентировал внимание на ошибках отдельных комдивов, но, как говорится, осадочек остался.

– Выходит, поэтому тебе вторую звезду не дали?

– Может, поэтому, может и нет, какая разница, не в звезде дело. Не перебивай меня.

– Виноват.

– Дальше, Ворошилов и Будённый, этим так-то наплевать на меня. Но из солидарности утопят, не почешутся. Старая гвардия. А Кулик с Ворошиловым, да и с самим товарищем Сталиным с гражданской дружит. Дружил.

– Командир, да как так-то?!

– А что ты хочешь, эти люди даже не дивизиями оперируют, а определяют направление развития всей Красной Армии. Сказал маршал Кулик, их друг и товарищ, с которым они и воевали вместе, и водки не одно ведро выпили, что один майор как заноза в заднице – они что, проверять кинутся? Вообще у Григория Ивановича хватило ума с повышением меня переводить, но вот эмоции возобладали, по уму-то надо было в Москву или в Питер на дивизию ставить. Любой в таком случае за такой перевод ухватится.

– Любой, но не мы, да, Командир?

– Точно, Андрей. Мы волкодавы, мы элита. Так, опять отвлеклись. Кто там у нас дальше? А, товарищ Голиков Филипп Иванович. Про него я тебе уже говорил. Хочет, чтоб мы разведуправлению подчинялись, плюс злится, что я его прогнозы критикую. Агитатор, блин! Короче, этот при удобном случае и ножку подставит, и упавшего под себя подомнёт.

– Командир, а ты не сгущаешь?

– Может и сгущаю, не нравится он мне, прежде всего как начальник разведки не нравится. Смотри: на фронт пошёл в 18-м году, уже осенью того же года становится корреспондентом одной из фронтовых газет, и так до 31-года все должности у него: агитатор, политинформатор, инструктор чего-то там политического.

– А разве политическая работа в армии не важна?

– Важна, крайне важна, но командного, а тем более боевого опыта она не даёт. Смотри дальше, в 31-м он сразу становится комполка и пошел ступенька за ступенькой прыгать вверх. Может, я ошибаюсь, но, кажется мне, хорошо он умеет только показухой заниматься.

– Ну, не согласен! Вот не согласен! Армия растёт, все толковые командиры растут, сам говорил. И потом: кого на командную работу направлять, если не политработников?

– Будь он командиром пусть армии, но общевойсковой, я бы с тобой согласился. А так нет. Ладно, время покажет. Давай теперь пробежимся по тем, кто нас так или иначе поддерживает.

– Жуков!

– И Жуков тоже, но начну я с товарища Мехлиса. Мехлиса не любят, особенно в армии. Лев Захарович – проверяющий строгий, принципиальный, но вот не стратег. Чисто в военных вопросах он разбирается слабо, зато со всей революционной яростью. Вот и послали меня вместе с ним в командировку. Думали, Лёва меня схарчит, но я ему показал, что во мне революционной ярости не меньше. Если не подружились, то признали, если так можно выразиться, друг в друге соратников по борьбе. Ясно?

– Вроде да. Признал в тебе хищника, Командир.

– Всё бы вам позубоскалить, товарищ капитан, но в целом верно. Так, кто дальше? Пожалуй, Георгий Константинович, ну тут всё ясно: и подразделение доказало свою эффективность, и лично он от хорошего к нам отношения поимел немало бонусов.