Несколько минут мужчины просто ухохатывались. Пытались остановиться, но всякая попытка Андрея начать говорить прерывалась новым раскатом хохота.

– Ладно, успокоились, – рукавом гимнастёрки вытирая выступившие слёзы, Командир откинулся на спинку стула, – узнал, почему репертуар-то такой странный? Я понимаю ещё частушки матерные, но наизусть шпарить Уильяма нашего Шекспира?..

– Узнал. Оказывается, это единственный спектакль, который он видел. А настроение у него такое лирическое от того, что, походу, он в Аньку нашу заочно влюбился.

– Всё страньше и страньше. Андрюха! Блин! У тебя что ни новость, то как кувалдой по башке. Объясняй!

– Ну а чё, он детдомовский, а Сергеевна к нему со всей душой, подкармливает, ну и заодно рассказывает, какая у неё дочка умница да красавица.

– Знаю, про дочку она любит поговорить.

– А ещё фотокарточки ему показывала. А Задире много надо разве? Я за эти дни пригляделся к нему немного, парень-то вроде стоящий, но вот от жизни мало хорошего видел.

– Хочешь оставить его?

– Командир, талантище ведь, к языкам способность, память. А способность на разные голоса говорить! Помнишь, мы как-то обговаривали возможность по телефонным линиям противника вредные приказы передавать, ведь незаменимый для этого кадр!

– Не переживай, оставим. Сейчас проблема с Задирой твоим на фоне остального вообще не проблема. Так, плюнуть и растереть.

– Давай, Командир, не томи. Что у нас на этот раз? И самому легче станет. Да и не один ты!

– Хорошо. Погнали с самого начала.

Командир одним глотком допил кофе и убрал чашку со стола.

– Одна сука, с большими звёздами на петлицах, хотела меня схарчить. С повышением в Литву заместителем командира 184-й дивизии отправить. Ты понял?

– В Прибалтику? В национальную дивизию? Вот суки! Командир! А как же бригада?

– Вот! Не обо мне надо беспокоиться, я и чухонцев погоняю так, что взвоют. Хотели вместо меня Пласта начальником, а своего человека замом. Так бы полбеды, но через месяц-другой Пласта бы отправили на пенсию, а тебя, кстати, чтоб не мешался под ногами, тоже хотели перевести.

– Куда?

– Не тот ты вопрос задаёшь, товарищ капитан. Нашли б куда, за это не волнуйся.

– Кто?

– Кто-о, – медленно растягивая гласную, повторил Командир. – Мне, наверно, гордиться надо, редко о каком майоре хоть один маршал знает, а тут, считай, вся верхушка Красной Армии так или иначе отметилась. Смотри, расклад какой: Кулик, земля ему пухом, меня терпеть не мог, как же – смею в его вотчину лезть да ещё критиковать. Тимошенко – тот ещё с Зимней нас недолюбливает.