Она чуть-чуть, скользящим движением переместила ногу в сторону мешка, надеясь, что гоблин ничего не заметит. Кажется, не заметил. Потому что с блаженным, вызывающим отвращение видом рассматривал свою коллекцию голов.

– Да-да-да, в конце концов все они сказали да.

– Хотя не всегда тебе, – сказала Алиса, подумав о подложном Николасе-Тесаке.

– Что значит маска? – шипящий голос преисполнившегося воспоминаниями гоблина сделался мечтательным. – Какой поклонник не надевает маску, когда ухаживает за возлюбленной? Какой поклонник не лжет и не говорит сладких слов, когда он хочет от своей возлюбленной вовсе не сладостей?

Пока гоблин говорил, Алиса еще капельку придвинулась к мешку. Все-таки это вполне возможно, решила она, – стремительно нырнуть к мешку и достать нож, прежде чем гоблин перехватит ее. Она глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Теперь, когда у нее был план, пускай даже и не очень хороший план, Алиса чувствовала себя увереннее. Она, по крайней мере, пытается управлять собственной судьбой.

– На твоем месте я бы не беспокоился, – сказал гоблин.

– О чем не беспокоился? – спросила Алиса – сама невинность.

– Не беспокоился бы о том, чтобы прыгать и искать нож, – пояснил гоблин, и в руке его словно из ниоткуда возник нож Бриньи.

Неужели гоблин читал ее мысли, как Гусеница? Алиса вообразила густые облака, заслоняющие ее разум. Этим трюком она уже пользовалась, чтобы скрывать, о чем она думает.

– О нет, я не залезал в твою голову. – Гоблин, кажется, от души забавлялся. – Но все твои намерения яснее ясного написаны на твоем лице. А среди твоих мыслей и желаний я уже плавал, Алиса, твоих и твоего мужчины. Он, знаешь ли, мечтает о крови.

«Скажи мне что-то, чего я не знаю», – подумала Алиса, и мысль эта была настолько неуместной, что она фыркнула. Гоблин недоуменно взглянул на нее, и Алиса вспомнила, где она находится – и что он хочет с ней сделать.

– Если ты не читаешь мысли, то откуда знаешь наши мечты? – спросила она.

– Вы спали в деревне Королевы и в королевском лесу. Ваши сны бродят ночами, и она гуляет вместе с ними. Так она заглядывает в твое сердце, так соблазняет самыми заветными желаниями. – Гоблин нахмурился, глядя на Алису и постукивая по ладони плоской стороной ножа. – Я думал, ты хотела обычной жизни, вечеринок в саду, респектабельного мужчину. Но я, кажется, ошибся. Не нужна тебе спокойная жизнь. Ты уже жила так – и сбежала, сбежала к жизни, полной крови и смерти. Значит, это то, чего ты действительно хочешь. Твой мужчина грезил о крови, о том, как клинок с влажным чавканьем погружается в плоть, а ты обнимала его ночами, так что тебе должно было сниться то же самое – или ты хотела, чтобы так было. И когда я дам тебе это, ты полюбишь меня.

Стены пещеры начали таять, как воск в огне. Головы соскользнули с них и закричали, улыбающиеся рты скривила гримаса отчаяния, стеклянные глаза расширились, наполнившись страхом.

«Уходи, убирайся, пока ты не стала одной из нас, – взывали они к Алисе. – Уходи, убирайся!»

Пол под ногами качнулся – уже не твердый камень, но нечто влажное, липкое, мягкое, словно плоть, вспоротая острым-преострым ножом.

Стены вокруг залило красным, воздух наполнился криками пропавших девушек. Гоблин шагнул к Алисе, держа в руке нож, который должен был защитить ее, но это была не его рука, а рука Тесака.

И лицо гоблина превратилось в лицо Тесака, вытянутый нос и длиннющий подбородок сменились прекрасными угловатыми чертами Тесака, и черные кукольные глаза стали его серыми глазами.

– Иди ко мне, Алиса, – раздался любимый голос. Голос Тесака.

Это было ужаснее, чем все, что делал до сих пор гоблин. Он сделался ее Тесаком, безумцем, любившим ее. Не подделкой, не идеализированной мечтой о том, каким Тесак мог бы быть. Гоблин принял облик человека, которого она знала, мужчины, которого она любила, того, кого она пыталась спасти.