– И все-таки я считаю, что тебе надо выпить чего-нибудь прохладительного, – с сомнением сказал Николас. – Сегодня довольно жарко.

Алиса посмотрела на него. Что бы ни почудилось ей в его глазах раньше, ничего угрожающего там больше не было.

«Ну естественно. Это всего лишь твои странные фантазии. И слишком жаркое солнце. Это Николас, и он любит тебя».

– Мне просто нужно отдохнуть, – повторила Алиса и на несколько секунд закрыла глаза.

Теплый ветерок обдувал ее лицо, запахи дыма, травы, деревьев и Николаса проникли в ноздри.

Неподалеку громко загоготал мужчина, ему вежливо подхихикивала женщина с раздражающе-высоким голосом. (Мать? Сестра?) бранила ревущего мальчишку за то, что тот поколотил сестренку, которая тоже рыдала. Эта парочка словно соревновалась друг с другом, выясняя, кто произведет больше шума. И под всеми этими звуками скрывалось что-то еще, что-то совершенно неуместное.

Алиса наклонила к плечу голову, вслушиваясь, и уловила что-то вроде тиканья. Тик-тик-тик. Часы? Но Николас не носит карманных часов. Ну вот, опять.

Нет, это не «тик-тик-тик». Это «кап-кап-кап», точно капли падают в одинокую лужу…

«…в пещере», – подумала она, открыла глаза, и пейзаж перед ней на миг растаял, смылся, точно рисунок мелом под полуденным ливнем, и под потеками краски обнаружился влажный камень пещеры в недрах горы.

Потом Николас схватил ее за руку, и краски вернулись на место. Все вокруг вновь чудно проводили время в прекрасный летний денек.

– Алиса, – сказал Николас таким тоном, что она невольно посмотрела на него. Взгляд его был очень серьезен, а уши заметно порозовели. – Ты знаешь, я хочу жениться на тебе, и я верю, что ты тоже этого хочешь.

– Да, – выдохнула она и слегка улыбнулась его покрасневшим ушам (так похожим на изнанку ушей пушистого белого кролика).

От этой мысли улыбка ее померкла, но Николас, сосредоточенный на другом, словно и не заметил.

– Я знаю, что слишком тороплюсь, забегаю вперед, тем более что мы официально еще даже не помолвлены, но позволишь ли ты мне тебя поцеловать, Алиса?

Ее бросило в жар. Никто никогда не целовал ее прежде. Да ни у кого и шанса-то не было. За ней всегда тщательно присматривали, за исключением тех случаев, когда она гуляла с Дор. И с ними всегда случались приключения, не взаправду опасные, конечно, но ощущались они опасными.

Вот как сейчас. Николас спрашивает, может ли он поцеловать ее на виду у всего парка. Это чуточку скандально, пожалуй, но на самом деле безопасно. Не соблазнит же он ее прямо здесь – хотя она и не очень представляла, как это – соблазнить. Горничные перешептывались об этом и хихикали, так что, возможно, это даже приятно.

(Нет, это не приятно; он будет лежать на тебе, долбить тебя, и по твоим ногам, по внутренней стороне бедер, потечет кровь.)

У Алисы перехватило дыхание. Николас, придвинувшийся к ней ближе, застыл в нерешительности.

– Ты не хочешь? – спросил он, не в силах скрыть разочарование.

– Нет, – попыталась объяснить Алиса. – Я просто… я правда не знаю, что такое происходит сегодня с моей головой.