Прогулка до леса выходит не то чтобы приятной — сразу с четырёх участков её облаяли цепные псы, а с одного пёс чуть не вырвался: одичавший, рванул к забору, волоча за собой тяжеленную цепь, заканчивающуюся выдранным из земли колышком, да забор оказался прочен. Людей на дачах мало — сказывается будний день и лютая жара. Встретился велосипедист — бодрый старикан, с виду даже трезвый, но Ксения, завидев его издали, так глубоко натянула панамку на голову, что, утеряв полный обзор, чуть сама же не бросилась ему под колёса.

— Осторожнее, девушка, — послышалось вслед.

— Извините… — вряд ли он услышал.

В лесу комаров — как комаров в лесу. Приблизительно чего-то такого она и ожидала, взяв путь за город, поэтому едва шагнув на опушку и присев за ближайшим кустом так, чтобы с объездной грунтовки её не было видно, девушка скидывает с плеч тяжеленный рюкзак, с наслаждением разминает мышцы и тут же, не теряя времени, натирается средством от комаров. В том ангаре, что у автовокзала, действительно нашлось всё для дома и огорода — всё, что ей было нужно. Даже протеиновые батончики и минералка.

Обед проходит в относительном спокойствии — вопреки опасениям, ни диких зверей, ни бродячих собак, ни бомжей, ни гопников в посадках она не встретила. Даже грибников или прогуливающихся дачников здесь, похоже, не рыщет. Какое тихое место. Жаркий воздух стынет меж шершавых стволов, как многослойное желе в запотевшем стакане. Полное безветрие наделяет лес, что казался когда-то таким мрачным и таинственным, неестественной, убаюкивающей тишиной. Ещё немного — и сморит, а Ксюха здесь не затем, чтобы кормить комаров и муравьёв своими спящими телесами. Тем временем через вконтактик ведётся почти прямое включение с места событий — с баграмяновкой дачи. Судя по фоткам, гости, изрядно захмелевшие, потихоньку засобирались домой. Бабулю уже куда-то сплавили — вон пустует её стул, а вон и она сама — дремлет на заднем сидении чьего-то «Порше». Очередная жена очередного братишки постит фото с трассы — значит, они уже уехали. Сам же Баграмян предстаёт перед многочисленными подписчиками в роли ответственного хозяина — убирает со столов, пакует мусор по пакетам. Может, он ещё и посуду вздумает мыть на камеру? Нет, до такого он не опустится даже ради самого жирного куска славы. Ксюха теряется в изобилии картинок чужой безбедной жизни — эти люди выглядят так, будто ничего и не было… Хотя — для них-то ничего и не было. А ведь когда-то Ксюха на полном серьёзе планировала стать частью этой большой и дружной семьи. Впервые за долгое время, возможно — впервые в жизни, она ощущает что-то вроде благодарности судьбе. Это чувство так неожиданно, что она не выдерживает и шепчет вполне отчётливо, разрезая лесную тишину своим подхриповатым выдохом: «Спасибо». Спасибо судьбе за то, что иногда мечты не сбываются. Удача… На этом всё: Ксюше и так помогли, дальше — зона её персональной ответственности. Страха не осталось — от долгого ожидания он крепнет, но от слишком долгого — умирает. Солнце провалилось за ёлки — исчезло в брюхе сказочной рептилии. Ёлки, всем своим нестройным коллективом — зелёные, зубастые — как вселенский крокодил, который солнце проглотил.

По мере того как воздух густеет, комары наглеют, а спрей от укусов уже перестаёт выручать, Ксения начинает собираться на вылазку. Удача сегодня и впрямь на её стороне: Артурчик вновь напоминает о себе очередным постом. «Гости разъехались. Остаюсь с ночёвкой — нужно убраться. Люблю порядок». О том, как он любит порядок, Ксения помнит хорошо: швабры — для лентяек, нормальные женщины моют полы руками. А если не слишком стараются, то полы моют уже ими. Ксения сомневается, что на даче он один — скорее всего, остался с дружками ради продолжения банкета, а может быть и не только с дружками. Плана как такового нет, но тянуть уже некуда: неопределённость — плохой советчик. Вооружившись фонариком, она закидывает поклажу за спину и, осторожно ступая по сухому подлеску, выходит с опушки. Впереди — пустующая объездная, за ней — ограда дачного анклава, несколько участков и — её цель.

Удача, удача… Всё это так непривычно — на её пути одно сплошное везение. Четыре участка до нужного пустуют: судя по отсутствию грядок и наличию давно не стриженых газонов, они используются владельцами лишь по праздникам. Даже собак нет. У Артура тоже нет собаки — Ксения в этом уверена, она помнит, что у него не только на кошек аллергия. Между соседним и нужным ей участком — преграда из сетки-рабицы: в паре мест мотки не скреплены с вбитыми в землю жердями и свободно отгибаются уголком, образуя дыры, достаточные для того, чтобы протиснуться. Из дома, что в спустившихся на участок коротких сумерках горит уютным жёлтым электричеством, доносится музыка — точнее лишь тень её, различимая ритмичными всплесками глухих басов в мерном стрекотании вечерних цикад. Ксюха оставляет поклажу у забора и проскальзывает на участок. Наследить не боится — за сегодняшний день здесь и так уже всё истоптано вдоль и поперёк. До дома добегает на полусогнутых. Обходит его по периметру, заглядывая в каждое светлое окно — а они в доме сейчас все светлые, праздник у людей. Второй этаж только в тени — значит, до спальни ещё не добрались. О том, что на ночь у Баграмяна запланирована вовсе не пьянка с друзьями и уж точно не мытьё посуды, сваленной ворохом прямо на полу веранды, а именно спальня, догадаться несложно: в усилившихся танцевальных ритмах, купаясь в тёплом матовом свете, по гладкому паркету гостиной скользят два силуэта. Один — женский, тонкий, изящный — стройные ноги, короткая юбка-колокольчик, рукава-фонарики. Не хватает туфель-лодочек, но им там не место — хозяин хором вряд ли позволит царапать свой паркет жёсткими набойками. Второй силуэт — хорошо знакомый. Кажется, за те полгода, что они не виделись, он ещё прибавил в массе. Но он гостью волнует менее: сейчас главное — избавиться от вертлявого одуванчика на ножках.

Озираясь в поисках идеи, Ксения обнаруживает на стоянке два автомобиля — Артурову «бэху», которую он отчего-то до сих пор не сменил, а ведь она бита и не раз: гонять пьяным, с визжащей на пассажирском сидении спутницей, для него — своего рода традиция. Только вот визжать приходилось беззвучно, зажёвывая ладонь — Артур терпеть не может крики, он любит, когда на него смотрят с трепетом, распахнув глаза в немом ужасе, а рот при этом держа на замке. Вторая тачка — салатовый «Матиз». Ксюха скользит по полу веранды, петляя меж грязной посуды и облепленных мошкарой объедков. На низком пластиковом столе, возле входа в дом ею сразу примечена красная лаковая сумка, а красные лаковые лодочки — под столом. Видно, барышня серьёзно готовилась к свиданию, подбирала аксессуары тон-в-тон, не предполагая, что хозяин рандеву её стараний не оценит — для него сохранность паркета важнее завершённости образа.

О том, что девчонка новенькая, догадаться не сложно. В соцсетях Артур всё ещё «в поиске», да и на семейном торжестве её не было — такую примечательную мадемуазель уж кто-нибудь из гостей да и запостил бы на свою стену. При этом дверь в дом приоткрыта, а сумка со всем содержимым — брошена как зря. Значит, девушка — не пленница. То есть у них пока конфетно-букетный. И она точно не проститутка — те не носят рукава-фонарики, не водят «Матиз» и не зажигают с клиентами под Кетти Перри. Ксения осторожно тянется к сумке — внутри мобильный, ключи от машины, кошелёк, косметичка, пачка презервативов. Точно новенькая: Артур не пользуется кондомами — это ж как целоваться в противогазе. И снова удача — блокировка на телефоне снимается без всяких кодов, и Ксения наскоро набирает свой номер, жмёт на вызов, сбрасывает. Теперь осталось только ждать момента. Пока те двое отплясывают, периодически отхлёбывая шампанского прямо из горла, она возвращается к изгороди — к своему тайнику, чтобы привести себя в полную боевую готовность и вернуться к дому уже во всеоружии.

Может показаться, что в задницах у них — перпетуум-мобиле, ибо они уж битый час отплясывают, ни на шаг не приблизившись к спальне. Это порядком утомляет, но вот наконец-то Артур делает музыку погромче, а сам, пробурчав что-то — слов Ксения из-под окна террасы не слышит — исчезает в глубине дома. Видно, шампанское дало о себе знать. Это ненадолго, а значит у Ксении считанные мгновения. Она достаёт из кармана поставленный на беззвучный телефон и набирает номер. Она боится, что из-за музыки звонок будет неслышен, но рингтон грохочет так, что перебивает даже заглушённые стеклом басы.

— Артурчик, я на минуту! — пищит дева в пустоту и выходит на террасу.

— Не кричи. — Слышит она у своего уха, обнаруживая на своих губах чужую ладонь, а у своего бока — холод заточенной стали. — Кивни, если поняла.

Дождавшись кивка, Ксения на свой страх и риск отнимает руку от дрожащего влажного рта, при этом ещё твёрже прижимая перочинный ножик к изгибу тонкой талии.

— Не убивайте. У меня немного денег, но мой парень, он заплатит, — лепечет деваха, и Ксению накрывает расслабляющей волной облегчения. Не заплатит, дорогая, не заплатит.

— Бери сумку, забирай туфли и мигом в машину. Чтоб через секунду тебя здесь не было. И помни — я знаю всё о тебе, и если ты кому-нибудь заикнёшься о том, что вообще была здесь…

— Я поняла! — Деваха подбирает сумку, опасливо косясь на всё ещё мельтешащий в поле её зрения ножичек, прыгает в авто и достаёт ключи.

Пока копошится с зажиганием, Ксения забирает у неё мобильник, стирает свой номер из истории звонков, вынимает аккумулятор и бросает в заросли отцветших пионов. Она даже любезно отворяет прикрытые ворота, освобождая беглянке путь, и молится лишь о том, чтобы та без происшествий добралась до дома — из-за выпитого шампанского и пережитого стресса рука её не тверда.

— Света, ты куда? — Хозяин выскакивает на веранду раздетый по пояс и тут же принимается набирать чей-то номер на мобильнике. — Ай, сука, найду — выебу, — сплёвывает он, услышав в трубке закономерное «Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети».

Ксения наблюдает за этим из тени дома. Тошнота снова подступает, обволакивая гортань, язык, грудину фантомной, дурно пахнущей слизью. С ножичком на такого борова не пойдёшь, и в глубоком кармане олимпийки она нащупывает кое-что поинтереснее.

— Кто здесь? Света, это ты?