– Что такое, милая? – ласково спрашивает он.

Иоланда знает, как он злится, когда она лезет в семейные дела, но именно это она и собирается сделать. С замиранием сердца она продолжает:

– Как вы знаете, любимый мой, все ваши желания – мои желания, я с готовностью подчиняюсь всем вашим повелениям и вкладываю в это всю душу.

Она колеблется.

– Да? – говорит он нежно, целуя ей руку.

– Любимый, мне не спится, когда вас нет рядом, но, кроме того, пока вы были при дворе…

– Ну же?

– Я пыталась заглянуть внутрь себя в надежде, что смогу принять… – Людовик дергается и резко втягивает воздух. – Принять помолвку нашего сына.

Да. Она это сказала. Она тут же опускает глаза, боясь встретиться с ним взглядом.

Людовик крепко сжимает ее руку, потом отпускает.

– И в чем же дело? – спрашивает он совсем другим тоном, с деланным удивлением.

Она сидит, потупив взор, как провинившийся ребенок. Потом поднимает глаза.

– Дорогой, не сердитесь на меня за то, что я с вами это обсуждаю: я прекрасно знаю, что это ваше дело, и все же… – она ненадолго умолкает и выпаливает: – Никто из вашей семьи не сомневается, что жуткое убийство Людовика Орлеанского, нашего любимого кузена и самого верного союзника короля, устроил Жан Бургундский.

Она сама не верит, что произнесла это вслух, и у нее перехватывает дыхание.

Повисает тишина.

– И? – резко спрашивает Людовик. В его голосе звенит сталь. – Мы это уже обсуждали.

– Ну… – она снова колеблется. – Я считаю, что будет… неправильно, если наш старший сын и наследник… породнится с убийцей нашего кузена.

Она стискивает зубы и смотрит ему прямо в глаза.

Лицо Людовика темнеет от гнева.

– Мадам, – и она вздрагивает – он редко так к ней обращается, – вы думаете, что я готов вызвать внутри семьи еще большие распри, публично унизив моего могущественного кузена? Расторгнуть эту помолвку? Отменить соглашение между двумя королевскими домами?