Глава 10

Как-то поздним вечером, в ноябре 1407-го года, Людовик с Иоландой, находясь в своем парижском дворце, слышат снаружи шум и крики. Хлопают ставни, тревожно бьют в колокола. Людовик в сопровождении солдат выбегает на улицу; Иоланда стоит на балконе второго этажа и смотрит, как по двору бегают люди с зажженными факелами. Она не имеет ни малейшего понятия, что происходит, и очень боится за мужа: как знать, какая опасность его подстерегает?

Но когда он возвращается, оказывается, что правда хуже самых мрачных догадок. Его лицо, обычно живое и подвижное, застыло и стало белее полотна. Он не может связно рассказать ей, что случилось, – Иоланде приходится собирать историю по кускам. Она узнает, что Людовик Орлеанский сегодня вечером в хорошем настроении ушел от королевы и собирался проехаться до своей резиденции. Когда он свернул в узкий переулок, разделяющий их дворцы, его небольшую свиту окружили пятнадцать человек в масках и жестоко атаковали. Когда Людовик поднял левую руку, чтобы заслонить лицо, кто-то отсек ему мечом кисть, – а потом ему проломили голову секирой, и мозги разлетелись по мостовой.

Иоланда с мужем в ужасе смотрят друг на друга. Но у них нет времени на то, чтобы предаваться страху. Уже через несколько минут весь замок буквально стоит на ушах. Многое нужно сделать. Их дворец ближе всего к месту убийства, и Людовик тут же посылает вестников превó[6] Парижа и другим королевским герцогам – Бургундскому, Беррийскому и Бурбонскому, чтобы те собрались у них в доме и вместе придумали, как поймать убийц.

Во дворце царит напряжение. Герцоги – все, кроме Бургундского, – расспрашивают людей из свиты погибшего о том, что случилось. И в центре этого жуткого водоворота – островок недвижной, пугающей тишины: тело Людовика Орлеанского. Изуродованное, окровавленное, оно лежит на столе в зале, накрытое тяжелой бархатной шторой. Иоланда в шоке. Их прекрасный, галантный кузен – воплощение всех качеств, которыми должен обладать принц – отваги, учтивости, верности высоким идеалам, – лежит в их доме, убитый. Она слишком зла, чтобы плакать; такая ужасная несправедливость наполняет ее яростью. И в общем ужасе и замешательстве постепенно вызревает понимание. Каждый думает о проклятом Жане Бургундском. Иоланда не сомневается, что это его рук дело: больше никто не отказывался видеть в Людовике Орлеанском верного патриота, каким он и был.

В присутствии бездыханного тела все переговоры проходят быстро. Во все концы герцогства Анжу рассылаются вестники; герцогиня молча предлагает каждому собравшемуся крепкое вино. Она не потеряет самообладание у них на глазах. Она отдастся скорби в тишине своей комнаты одна. Людовик Орлеанский наряду с ее мужем был лучшим представителем этой семьи. Бедная Валентина, бедные дети – и бедная Франция!

С каждым кубком, который наполняет Иоланда, в ней крепнет мрачное предчувствие: это только начало череды злодеяний. Теперь уже никто не сомневается в вине бургундцев – некоторых из людей герцога опознали, несмотря на капюшоны, когда те убегали прочь. Иоланда приносит еще одну бутыль с вином – и отваживается спросить:

– Люди превó арестовали герцога Бургундского?

Никто не отвечает. «Что же их смущает?» – думает она и спрашивает снова:

– За герцогом Бургундским послали людей? Кто будет расследовать злодеяние, совершенное этим человеком?

И вновь все молчат и лишь качают головами. Иоланде все ясно. Никто не отважится выступить против Жана Бесстрашного, могущественного герцога!

Она уходит к себе в покои – что ей еще остается? Она новая в этой семье, у них свои порядки. Но она знает, как поступила бы на их месте. Людовик счел бы это опрометчивым и, возможно, был бы прав, но она не понимает, как можно безучастно стоять и смотреть на неприкрытую злость, а теперь и на убийство родного человека. «У них что, молоко течет по жилам?» Ее испанская кровь закипает; она презирает их рассудительность, их осторожность. Без сомнения, этот ужасный поступок – достаточный повод, чтобы разорвать помолвку их наследника с дочерью Жана Бургундского. Было бы немыслимо породниться с ним после такого страшного убийства.

Следующий день Иоланда проводит дома. Ее муж в отсутствие короля проводит отпевание кузена – Карл VI болен и не смог прийти. Людовик возвращается мертвенно-бледный и едва сдерживает злость.

– Вы не поверите: в церковь пришли все три королевских герцога, Беррийский, Бурбонский и Бургундский. Каждый из нас держал шест, на который крепился золоченый балдахин над катафалком[7].

Иоланда ошеломлена.

– Как он только осмелился явиться? Как вы и все остальные это позволили? Вы же знаете, что именно этот человек убил вашего дорогого кузена. – Она смотрит на Людовика, широко раскрыв глаза, не в силах ему поверить.

– Можете себе представить? – задыхается Людовик. – И более того, этот мерзавец был единственным, на ком были черные одежды, подобающие трауру по члену королевской семьи.

– Ну само собой, – шипит Иоланда. – Только он знал, что они сегодня понадобятся!

Она вкладывает в эти слова весь яд, скопившийся у нее в душе.