Император быстро взглянул на стоящего рядом с ней Синджэ и ответил:

– Обратно в свой мир… Я правлю страной и слишком долго отсутствовал. Эти две половинки эскимо, что вы съели, напомнили мне о каменных флагштоках. Думаю, нам пора прощаться.

– В параллельный мир? А точно не в соседний район?

– Дело не в том, что я не знал, как мне вернуться домой, а в том, что я не хотел возвращаться.

– Ну ясно, тогда пока. Мне пора, – помолчав, ответила она и без видимого сожаления вернулась к Синджэ.

С самого начала эта женщина огорчала Гона. Ну и пусть. Достаточно и того, что она не была его фантазией, а просто кое в чем заблуждалась. Ведь он понимал, что эти двадцать пять лет только он мучительно ждал встречи. Одного короткого месяца для Тэыль оказалось мало, чтобы сблизиться с Гоном, – вот что его печалило. Встретившись в одном с ней мире, они остались так же далеки, как если бы жили в разных вселенных. В мире Тэыль не было места для Гона.

Вечерело, когда впервые за долгое время Гон вновь оседлал Максимуса и быстро поскакал в бамбуковую рощу. Он так и не дождался Тэыль. По дороге Гон свернул к книжному магазину: ему захотелось почитать поэта, которого упоминала Тэыль и не было в Корейской империи.

Когда роща была уже близко, глаза обжег багровый закат. В его свете стволы бамбука казались облитыми кровью. Гон вдруг подумал, что отчаянный стих об утрате отлично гармонирует с этим местом. На рассвете здесь была иная атмосфера.

Он уже приезжал сюда утром. Только тогда не на Максимусе – чиновнике седьмого ранга, а на чиновнике пятого ранга, принадлежащего Тэыль. И в тот раз он захватил с собой хлыст. Он должен был убедиться, что Манпасикчок на самом деле ключ от двери между мирами.

И он не ошибся. Когда Гон зашел в бамбуковый лес с флейтой в руках, небо вновь озарила молния и над головой раздались страшные раскаты грома. Так же как и в первый раз, два громадных Танганджиджу преградили ему путь.

Все как тогда.

Гон задумался. Если Манпасикчок – это ключ, значит ли это, что и его гипотеза про этот мир тоже близка к истине? После той ночи прошло полгода, прежде чем было обнаружено тело Ли Рима. Возможно, все это время предателя не было в Корейской империи? Выходит, он знал о существовании параллельных вселенных, знал и то, что флейта – ключ, открывающий дверь в другой мир, потому-то и стремился завладеть Манпасикчок. И даже одной ее половинки достаточно, чтобы запросто бродить между двумя мирами…

Стоило ли предателю возвращаться в Корейскую империю, чтобы умереть? Гон слегка прикусил нижнюю губу. Не зря у него было дурное предчувствие. Без сомнения, Ли Рим жив, вопрос только, в каком из миров он сейчас.

От этих мыслей сердце Гона забилось чаще, раскаты грома пробирали до глубины души. Когда он пройдет сквозь врата, снова окажется в Корейской империи. Гон наивно оглянулся, надеясь еще раз увидеть Тэыль.

Было бы хорошо, если бы он чуть раньше заметил в Тэыль нечто прекрасное. Может, тогда дорога не казалась бы ему такой тяжелой. В глазах Гона заблестела тоска, но как бы там ни было, он должен уйти. Пусть ответ уже дан, решение еще предстояло найти. Император крепко сжал поводья.

Найденный в скобяной лавке 2G-телефон Тэыль передала криминалистам, но с работы смогла уйти лишь поздним вечером. По пути домой она встретила Нари – владелицу кафе, которое располагалось по соседству с залом тхэквондо, – и решила заодно сходить с ней за покупками. Складывая товары в тележку, она слушала рассказ подруги и вдруг оцепенела.

– Что? Сколько денег ты ему одолжила?

Тэыль знала, что, пока Максимус жил у нее во дворе, его хозяин, ухаживая за своим питомцем, часто разговаривал с владелицей кафе.

Нари очень интересовалась Максимусом, а вернее, человеком, который присматривал за этим благородным конем. И сколько бы Тэыль ни внушала подруге, что тот не в своем уме, ее любопытство не ослабевало. Нари могла себе позволить вообще ничего не делать, просто дышать и жить припеваючи, но зачем-то переехала в небольшой район и открыла кафе. Тэыль она сразу показалась какой-то странной, так что девушка решила просто оставить ее в покое. Но она одолжила тому типу деньги – это все меняло. Тэыль недоумевающе уставилась на Нари.

– Два миллиона семь тысяч пятьсот шестьдесят вон. Сказал, что нужно из отеля выписаться, а он поиздержался, – ответила хозяйка кафе.