— А в Санта-Клауса и его эльфов?

Это был нечестный вопрос. Потому что, если отвечать по правде, то можно лишиться большей части подарков на Рождество.

— Я верю в того, кто кладёт подарки под ёлку, — выкрутилась она.

— Тогда ты просто заблудилась. Слишком большая, чтобы верить в сказки, но слишком маленькая, чтобы запомнить дорогу, — и тётя показала Эрин язык.

— Ну и ладно. А что это такое? — спросила девочка, касаясь рукой стеклянного ящика с куклой внутри.

Обижаться не было смысла. Тётя любила дурачиться, чем выгодно отличалась от всех плимутских взрослых соседей семейства Киттлеров.

— Этот… ящик… Он называется Gwederbedh. Хрустальный гроб, в переводе на английский.

— Как в сказке про Белоснежку и семь гномов?

— Можно и так сказать, — улыбнулась тётя. — Юная принцесса заточена до тех пор, пока не спадёт проклятье.

— А когда должен появиться Прекрасный Принц, чтобы снять проклятье? Кстати, в книжке написано, что Хрустальный гроб стоял на вершине горы, а не в подземелье. И вообще, разве она не слишком маленькая для замужества? А где золотая надпись? И я не вижу тут крышки, чтобы открыть Хрустальный гроб, он весь как целиковый кусок стекла. А гномы…

— Ты же говорила, что слишком взрослая, чтобы верить в сказки? — усмехнулась тётя Рейчел, поднимаясь на пьедестал.

Эрин встала рядом с тётей перед Хрустальным гробом и уставилась на куклу. Мисс Киттлер бы не удивилась, если бы оказалось, что сказочная принцесса и вправду умерла — от скуки. Ведь в подвале она была абсолютно одна, и лишь иногда заходили любопытные гости, стучавшие по стеклу, чтобы заставить её двигаться. Наверное, это было бы даже хуже, чем, как Золушка, жить в чулане, единственным посетителем которого была бы злая мачеха, барабанящая в дверь лишь чтобы разбудить.

Да и вообще, подвал был мало приспособлен для представлений домашнего театра. Хотя бы потому, что детям нужно было бы где-то сидеть, а стульев и скамеек здесь не было.

Кукла продолжала лежать так, как и лежала. Разве что теперь её лицо показалось девочке немного грустным.

Чтобы получше рассмотреть платье, Эрин пришлось прижаться лбом к прохладному стеклу.

— Я понимаю, — пробормотала мисс Киттлер, хотя была абсолютно уверена, что через такое толстое стекло её нельзя услышать, даже если бы Принцесса на самом деле просто спала. — Наверное, это ужасно надоедает, когда на тебя так пялятся…

В тишине подземного зала раздался очень знакомый Эрин звук. Тихий треск толстого стакана, в который налили кипяток.