Перед Фай я извиняюсь, наверное, раз двенадцать — при каждом удобном случае, хотя вроде бы она отнеслась к позорному инциденту на удивление философски.
— Я пойду. Вам нужно хорошо поговорить, — заканчивает она свой собственный трудный вечер, оставляя нам право наслаждаться руганью в одиночестве.
Мне от одной этой мысли плохеет.
— Вы вернетесь на остров, — категорично начинает Райан.
— А, ну да. Тот самый урок, что ты преподал мне с Клинтом. Про Бриттани. Пожалуй, я воздержусь от собирания чемодана.
— Валери, если упрешься, я затаскаю тебя по судам, клянусь. Можешь оставаться здесь без дочери, но она поедет со мной сразу после окончания воркшопа.
— Нет.
— Думаешь, я шучу?
— Думаю — бредишь.
Мы спорим всю ночь до хрипоты, заламывания рук, взаимных обвинений, мерзких переходов на личности и упреков во всех бедах прошлого. Я оказываюсь мстительной дрянью, которая увезла ребенка, только чтобы отплатить ему за отсутствие любви в прошлом. Он — бесстыдным, бессердечным кобелем, которому плевать где и с кем. Такому ребенка не доверишь. Мы вспоминаем бывших, перечисляем друг другу наши худшие душевные качества. Мы проводим собственное судебное заседание, где выясняем, что оба — одинокие, ненадежные личности, у одного из которых нестабильное материальное положение, другой судится трижды в год, и оба имеют бреши в моральном облике. Один раз Эперхарт натурально хватается за телефон для звонка адвокату, а я выбиваю мобильный из рук, обеспечивая дисплею длинную трещину, после которой сенсор вряд ли способен на адекватную работу. Теперь я должна Райану мобильник, а мой счет в банке еще меньше.
И только к рассвету я осознаю страшную правду. Родитель здесь — я одна. А у Эперхарта, не имеющего чувств по отношению к дочери, цель — победить меня, а не сделать лучше ей. Разделить Джули на две половинки я никак не сумею, зато разборками в суде и совместной опекой по разные стороны Атлантики могу запросто искалечить Джули психику. Райан — не отступит ни за что. Для него есть только он и его желания. Для меня — больше нет. Я в заведомом проигрыше.
— Поговорю с Кайедом и закажу билет, — наконец говорю я, ничего ему не объясняя.
Спорила-спорила с пеной у рта, застыла, глядя в одну точку на несколько минут, — и вот оно, решение.
— Я сам закажу.
— Уймись, Райан, — говорю я устало. — Сил никаких нет с тобой спорить дальше. Поезжай в отель, дай мне время прийти в себя и разобраться со всеми здешними делами. Не трогай нас эти оставшиеся дни!
Билеты покупает Эперхарт. И, наверное, мне стоило бы быть ему благодарной за первый класс. Потому что даже там лететь с маленьким ребенком на такое расстояние — сущий ад. Я измучена быстрыми сборами, ощущением стремительно рушащейся жизни и попытками объяснить ребенку, что вообще происходит. Почему мы оставляем горячо любимую Фай и улетаем куда-то с незнакомым дядей Райаном. Но хуже всего чувство вины за неправильную оценку ситуации. Я надеялась сделать ребенку как лучше — и не сумела. Неблагонадежная мама.
В самолете мало сна, много слез и капризов. Не спасают никакие мультики.
— Все еще хочешь быть папой? — не удерживаюсь я от подколки, глядя на растрепанного и не меньше меня измученного Райана.
— Если бы так легко пасовал перед трудностями, то уже давно бы по миру пошел, Вэлли.
— Убери из лексикона это слово, — огрызаюсь я.