— Вот подумай: чем бы я стал заниматься, распределись в наш родной аул? — вещал знаток, наполняя стопки прозрачной жидкостью, — Работа? Да Бог с ней, это дело пятое… Жить, по большому счету, негде. Родители за тридевять земель, дядька с теткой меня к себе вряд ли приняли бы с широко распростертыми объятиями… Ну, давай за встречу!

Василий прервался на прием рюмахи, похрустел огурчиком.

— Квартиру получить в областном городе раньше пяти, а вернее — десяти лет, как ты не хуже моего знаешь, нереально. А у меня еще и Геклуня… — ухмыльнувшись, кинолог поинтересовался:

— Между прочим, раз уж заехал, не хочешь сходить к ее вольеру, поздороваться? В роскоши живет маленькая, ей-богу. Простор, кайф! Я-то знаю: любая квартира для собаки хуже тюрьмы… Это нам, человекам, в доме уютно, а ей совсем другое надо. И досмотр, уход… Не поверишь, у меня по штату при больнице конюх положен. Кони тоже есть, пара гнедых — один белый, другой серый. Вся деревня пользуется, мне спасибо говорит. А он еще и за псинкой приглядывает… молодец, аккуратный, непьющий. Почти. Сходим?

— Знаешь, как-то я сегодня не в настрое… Как-нибудь потом, — вежливо отказался гость, памятуя, чем закончилась прошлая встреча с «малышкой»8.

— Ладно, потом так потом. Да, у нее тогда как раз первый помет наметился. А тут — свой, пусть формально казенный, дом. О дровах, воде, канализации заботиться не надо. Специально подготовленные люди за всем следят… Больничка, где я — царь, Бог и начальник в одном лице. Женка при мне, она, если помнишь, у меня гинеколог.

Резоны бывшего змееведа касательно преимуществ сельского жития-бытия полились рекой. МХ слушал, грустно пьянея и понимая: похоже, прав Вася! Но прав по-своему, а собеседника железобетонные материальные аргументы не убеждали.

— Дочка подрастает, присмотр отличный. Какой детсад? Санитарки за радость считают. О харчах вообще молчу. Ты лопай, не стесняйся, — хозяин щедро подложил закусок, — Это все свое, не магазинное. У моих здешних кур — по четыре ноги! Всем хватает. Фазенду обустроил, практически ничего не покупаю, а денежки капают… Вот ты хирургом сколько огребаешь?.. — поцокал языком, — Негусто… А у меня почитай вдвое — все-таки главврач, хоть и сельско-участковый. У жены тоже по бумагам полторы, а на деле две ставки.

Плюс ночные, воскресные, дежурства… Бухгалтер — толковая тетка, да и сам кое в чем кумекаю. Полный пансион, рай и нирвана… Так что, брат, послушай старого мудрого воина: кидай к чертям свою хирургию, бери участок, горя знать не будешь… Зам по сети — мой кореш, хочешь, спротежирую…

Господарша, тоже заметно пополневшая на сельских харчах, весело поддержала муженька.

— Да, дружочек, не бойся, давай к нам. Ну, то есть не буквально, а вот хотя бы на соседний участок, в Белоручье. Больничка там, правда, попроще нашей, деньжат меньше, но ты ж пока один… Зато природа, озеро! Красота…

Василий покивал жене, чмокнул в щечку. Извлек и с хрустом распечатал следующую поллитровку.

— Кстати, тогда, на распределении… Помнишь, как нашего всегдашнего ученого секретаря зовут-то? А я вот помню. Гена. И не просто, а Геннадий Геннадьевич… А проректора? Вспомнил, вижу. Тоже Гена, ага. Ну да, фамилии у них разные и внешнего сходства немного. Гены, брат, пальцем не раздавишь… Теперь припомни, кого там из твоих однокурсников-мясников… извиняюсь, хирургов, при институте оставили?

МХ, произнося фамилии, очередной раз с горечью подумал: а ведь ни один из счастливчиков не был ему по успеваемости ро́вней. В подметки не годились! Выслушав ответ, участковый собаковод налил еще «по единой».

— Ну да, не одного, сразу четверых… Ба-а, знакомые все лица! Как один — детишки кого надо, не нам чета. И что, они там сильно больших высот достигают? В плане профессии, я имею в виду? Оч-чень сомневаюсь!.. Носят на обходах за профессором папочки с историями-снимками да ассистируют раз в неделю. Ну, на приеме в консультативной поликлинике сидят, задницу протирают… Ты, когда медицину выбирал, этого хотел?

Хмелеющий властелин села увлекся и перешел к менторскому тону.

— Ты ж в курсе новостей — недавно образовалась модная такая наука, считай всемогущая. На Западе, как обычно. «Генная инженерия». Типа в пробирке нужные хромосомы подправил — и пожалуйста, любой результат, по заказу. Только я вот что тебе скажу: не знаю, как там у них, а у нас уже о-о-очень давно, с самого семнадцатого эта самая генная — не просто инженерия, а главная! И к ней еще — профессория, прокуратурия и любая управлендия. Въехал? Поясняю. В простые инженеры возьмут любого, а ГЛАВНЫМ — без правильных генов не стать никак! Не говоря про директора, министра и так далее…

Наставитель прервался на поиск новой пачки сигарет. Тем временем супруга, озабоченная нарастающим пафосом мужа, потихоньку заменила на столе едва початую бутылку недопитой менее чем на четверть.

— И еще прикинь: эти самые кафедры с клиниками — они ведь не резиновые! Ежли туда всех способных набирать, то для своих, родных ни малейшего местечка не останется. Газеты читаешь, теле-радио всякие разные смотришь-слушаешь?.. У нас в стране нынче поветрие в моде — называется «трудовые династии». Сталеваров там, шахтеров… А доценты с профессорами чем хуже? У них тоже дети есть, и кому, как не им, сменять заслуженных родителей на трудных постах! А ты думал — в отличники выбился, собак в кружке покромсал, и все?.. — хозяин сложил комбинацию из трех пальцев, продемонстрировал, — Фигушки! Слыхал, почему сын генерала не может стать маршалом? Правильно, потому что у маршала тоже есть сын… Я бы добавил: он таки может, если у старика-полководца еще и дочка обнаружится, тогда для него лазейка — зятьком заделаться, а там и к заветным погонам путь открыт… И наши, на распределении, они тоже в школе Грибоедова читали. Грех не порадеть родному человечку! У тебя мать-отец кем трудятся? Ладно, не хочешь — не говори… Но, скорее всего, не медики, угадал? Я тоже попал в новую для рода-семьи среду. Но начинаю, мне кажется, неплохо, и пока мои дети вырастут, смогу кой-чем помочь… А завидовать этим, родненьким, не надо. Жизнь сама разберется, — он взял бутылку, оценил уровень «горючего», — Вот елки!.. И когда это мы успели?!

Горестно вздохнув, Вася разлил остатки, выразительно глянул на спутницу жизни. По осуждающе поджатым губам понял — добавки не предвидится, вздохнул еще печальнее и напомнил о своем давнем стройотрядовском предложении.