Скотт опять начеку, рука поднята, готова дать сигнал двигаться. Гул зрителей стихает, а значит, представление вот-вот начнется. Это тоже часть плана. Если и будет момент, когда в коридоре никого нет, то в самом начале первого акта. Потом нельзя предугадать, с кем они могут столкнуться. Учитель побежит за сцену, кто-то из родителей выскочит в туалет…

Раздались аплодисменты, и Скотт махнул им идти за ним. Раньше он уже проинструктировал, чтобы они шли, а не бежали. Но не медленно. Понимаете? Идите так, словно вас где-то ждут.

Но когда они двинулись по коридору, они не смогли не перейти на бег. Азарт. Страх, предвкушение, риск всего предприятия. И это уже не просто план. Они это делают. Черт побери, правда делают. Поэтому Скотт с друзьями казались Джейку такими крутыми. Они много болтали, да, но многое было не только на словах. У других одна чепуха на уме. Как у мамы с папой, например. Папа все время такой: да, конечно, сынок, как только будет время, – только вот времени у него было навалом, он просто не хочет тратить его на Джейка. Мама не лучше. У нее работа, группа чтения, родительский комитет, йога, еще что-то, все вечера заняты, и собственно говоря, Джейка это полностью устраивало. Если им на него плевать, ему-то зачем из-за них нервы трепать.

И еще Элисон. Мисс Бёрч. Мисс Сучка. Джейк верил, что она отличалась от остальных, но оказалось, она такая же, как все. Даже хуже, она не только насквозь фальшива, но еще и трусиха. Динамщица. Потаскушка.

Они мчались по коридору и тут услышали, как директор бубнит на сцене. Джейк заметил его в окно, когда они пробегали мимо, липовая приветственная улыбка застыла на лице. Давай улыбайся, подумал Джейк и осознал, что и сам улыбается. Представляя себе лицо директора, освещенное пламенем, и в предвкушении собственного триумфа. Они все улыбались: Чарли, Пит, даже Скотт. Они бежали, подталкивая друг друга, врезаясь в стены, и к тому моменту, когда они пробежали мимо входа и углубились в главное здание, улыбки перешли в открытый смех.

– Стоп! – Пит хохотал так, что едва дышал, и он резко остановился, схватившись за живот. – Ой. Черт побери, ой, – выдохнул он, все еще содрогаясь от смеха.

Остальные тоже остановились позади, судорожно хватая ртом воздух и упираясь руками в колени.

– Черт побери, э, ты хотел сказать, – выговорил Чарли, и они снова захохотали.

Пит хлюпал и тер нос и вдруг перестал смеяться.

– У меня кровь идет, – сказал он, а потом снова захохотал, хотя и нервно.

– А? – Скотт успокоился и выпрямился. Направил свет на Пита, потом усмехнулся и игриво оттолкнул его. – Просто чуть-чуть из носа. Наверное, от кокаина. Вытри рукавом. – Скотт выглянул в коридор, по которому они только что прибежали. – Ты мог оставить за собой брызги крови длиной в послужной список моего старикана. Вот и конспирация, Чарли.

Они смотрели на Чарли, который теперь шел в носках и нес ботинки брата в руке, как перчатки. Чарли улыбнулся и пожал плечами, но одного его вида хватило. Они снова расхохотались, и Джейк едва мог видеть что-то сквозь слезы.

– Идем, парни.

Скотт подтолкнул Джейка, и они двинулись. Остальные пошли следом, и через несколько шагов они умолкли. Никто этого не говорил, но все и сами поняли, что время смеяться придет в конце.

Теперь они быстро добрались до места. Кабинет мисс Бёрч находился внизу короткой лестницы, в середине коридора, пересекающего главное крыло. Еще одна причина, по которой кабинет мисс Бёрч идеален: он в самой середине здания. Огонь отсюда распространится куда угодно, повсюду.

Они собрались вокруг стола юной учительницы, каждый со своей стороны. В кабинете осталась гореть настольная лампа, и четверка ясно видела выражения лиц друг друга. Наступил момент, когда больше нет пути назад. Как только они зажгут спичку (четыре спички, это часть плана: каждому своя, так чтобы никто не смог потом сказать, что просто проходил мимо), они пересекут черту и станут полноценными преступниками. И это не хранение наркотиков или ограбление магазина. Поджог – это серьезно. За него и пожизненное могут дать. Им, правда, не грозит, они несовершеннолетние, и к тому же не собираются попадаться… но все-таки.

Джейк первым стал разбрызгивать жидкость для розжига. Он это признал, даже не пытался отрицать. Бутылка была у Скотта, но он забрал ее. Сначала чуть-чуть брызнул, потом еще, потом струей, и наконец Джейк уже заливал жидкостью стул Элисон Бёрч, поверхность стола, свитер, который она хранила для холодных дней, с пятном от кофе на рукаве. Остальные смотрели, ждали, а потом четверо мальчишек одновременно чиркнули спичками. А дальше…

Что было дальше, Сюзанна неизменно видит глазами Элисон. Частично оттого, что не хочет смотреть с точки зрения Джейка. На самом деле, не может. В этот момент она не может поставить себя на место Джейка. Это как пытаться разумно объяснить сумасшествие, доказать существование рая, основываясь на существовании ада. Настолько ее эмпатии не хватало.

Но Элисон…

Этот парадокс Сюзанне пока не удалось разрешить. Она обвиняет Элисон Бёрч, но в то же время никому в мире она не сочувствует больше. Она слишком ясно может представить себе, как видела все дальнейшее Элисон. Буквально видит своими глазами. Момент, когда она вошла в кабинет и увидела четыре силуэта, сгрудившиеся вокруг ее стола, черты, освещенные пламенем от спичек. Выражение лица Джейка, когда он понял, почему лампа была зажжена – они не были одни, это момент не триумфа, а величайшего стыда. Другие повернулись, тоже увидели ее и осознали, что их поймали с поличным.