– Она все тебе рассказала? Всю глубину чувств Джейка к ней?
– Нет, далеко нет, – отвечает Сюзанна. – Она сказала, что обеспокоена, и все. Волновалась, что Джейк «отвлекается».
На этих словах Нил закашлялся, чтобы скрыть смех, Сюзанна помнит. Она точно могла сказать, о чем он думает.
– Она немного ходила вокруг да около поначалу, – говорит Сюзанна. – Сказала, считает, что Джейк «увлекся». Она так и сказала. Сказала, что ему одиноко, но вместо того, чтобы заводить друзей, он сосредоточился на ней.
Сюзанна помнит, как сразу испытала отвращение. Она видела, что Элисон прячет обиду за улыбкой, и решила, что это признак тщеславия. Подумала, что она хвастается.
– Я спросила, какие у нее есть доказательства, – продолжает Сюзанна. – Но у нее были только неясные намеки. То, как Джейк на нее смотрит. Его «поведение» по отношению к ней. Я спросила о подробностях, но тут она уклонилась от ответа, сказав, что не хочет вдаваться в детали. Попросила нас поговорить с Джейком, чтобы он сам обо всем рассказал.
– И все? Больше она ничего не сказала?
Сюзанна слышит вопрос Адама, но сама блуждает в воспоминаниях. Не о разговоре с Элисон Бёрч, она пробыла у них от силы пять или десять минут. Но о том, что было потом, вот о чем она думает. Особенно о Ниле. Он рассмеялся, вспоминает Сюзанна. Она помнит, что после ухода Элисон он сказал: «Боже мой. Я-то думал, что-то серьезное, – а потом хлебнул пива и продолжил: – Молодец парень. Конечно, она ему не по зубам, но теперь мы знаем, что он в правильной команде». – Он потряс головой, опустошил банку, открыл следующую. Сюзанна поняла, что он праздновал.
– Сюзанна? Ты здесь?
– Что? А, да. Что такое?
– Я говорю, и это все? Сказала, что беспокоится, и попросила поговорить с Джейком? Она еще что-нибудь сказала? Она упоминала письма?
– Письма? – Адам нетерпеливо встряхивает страницы. Тонкая бумага издает злобный звук, что-то между хлопотом и шипением. – Записки, Сюзанна. Письма.
– Я… нет, – говорит Сюзанна. А потом увереннее: – Нет. Она ни словом не обмолвилась, что Джейк ей писал.
Она слышит это в своем голосе: опять это стремление обвинять. Оглядываясь назад, Сюзанна видит, что Элисон Бёрч старалась оставаться тактичной. Она не хотела подставить Джейка перед родителями и потому же не стала показывать письма. А если бы показала, Сюзанна отреагировала бы иначе? Могло ли это что-то изменить?
Иными словами, был бы Джейк жив?
В этом проблема Сюзанны, тема вины тяжела для нее. Пагубная, незаметная и спрятанная в тени, она как ядовитый газ, что может окружить и отравить всех так, что никто не заметит. Сюзанна знает, например, что Элисон не виновата в своей красоте. Она видит, что ее поступки были продиктованы стремлением быть доброй. А письма… возможно, они бы ничего не изменили. Во-первых, их тогда еще было мало, и что важнее, Сюзанна с Нилом с легкостью смогли бы отбросить в сторону их существование, как и любую другую странность в поведении Джейка.
Но все же. Все же. Несмотря ни на что. Сюзанна не может не желать, чтобы Элисон была менее красива, менее неприступна, менее самодостаточна. Так и есть: она обвиняет Элисон Бёрч. Не может иначе. И хотя все эти годы она скрывала вещи и похуже, это один из ее самых страшных секретов.
– Не знаешь, она дошла до директора? – Сюзанна ненавидит себя за этот вопрос, но все равно задает его. – В письмах Джейк пишет, что Элисон угрожала поговорить с директором, просить его вмешаться. Она это сделала?
Адам кажется удивлен.
– Ты меня спрашиваешь?