Более того, большинство учителей и учеников, позабыв о том, что они потеряли семьи и имущество, трудились до изнеможения, чтобы оказать помощь другим, найти пропавших без вести и преодолеть царившее повсюду смятение. Ректор Цуно и профессор Такаги, находившиеся в убежище, где сверху постоянно капала вода, продолжали руководить хирургическими операциями, хотя состояние здоровья каждого постепенно ухудшалось. Профессор Яманэ, которого также нашли тяжелораненым, был доставлен и размещен рядом с ними.

Убежище было переполнено тяжелоранеными. Над нашими головами по-прежнему кружили вражеские самолеты. Зная, что еще одна вспышка, подобная вчерашней, станет для нас последней, мы отчаянно бросались в укрытия, едва слышали звук приближающегося самолета. Даже если оказывалось, что самолет от нас далеко. Нервы накалились до предела.

После того как мы похоронили погибших и оказали помощь раненым, я начал описывать повреждения, вызванные атомной бомбой.

Итак, было два типа повреждений: первые были вызваны самим взрывом. Другие – факторами, которые сопровождали взрыв.

Повреждения, вызванные самим взрывом, были результатом давления (ударной волны), светового излучения, гамма-излучения, нейтронного излучения и осколков бомбы. Раны, косвенно вызванные взрывом, были вызваны обрушением домов, разлетевшимися обломками, пожарами и радиацией. К этой категории также относились временные психические расстройства, вызванные шоком. Кардинальные отличия между повреждениями, вызванными атомной и обычной бомбами, заключались в следующем: во-первых, в случае взрыва атомной бомбы ущерб от разлетевшихся осколков и объектов был незначителен; во-вторых, атомная бомба генерирует радиоактивное излучение; в-третьих, радиоактивное излучение продолжает наносить ущерб людям долгое время после взрыва.

Разрушительную силу атомной бомбы невозможно описать словами. Людей, которые подверглись ее непосредственному воздействию, а именно тех, кто находился на улице или на крыше, а также тех, кто стоял у окон, впечатало в землю или разорвало. Те, кто находился в радиусе одного километра от эпицентра взрыва, погибли мгновенно или через несколько минут. В пятистах метрах от эпицентра взрыва лежала погибшая беременная женщина, а из ее разорванного живота к плоду тянулась пуповина.

Встречались трупы людей с зияющими животами и внутренностями, вывалившимися наружу. В семистах метрах от эпицентра мы нашли головы, оторванные от тел. Нередко встречались проломленные черепа с запекшейся кровью, вытекшей из ушей.

Температура в эпицентре взрыва была чудовищной. Даже у тех, кого взрыв застал в пятистах метрах от эпицентра, обуглилось лицо. Ожоги, полученные на расстоянии до одного километра от эпицентра, были уникальными – я бы назвал их «атомными ожогами». Поврежденная кожа отслаивалась от подкожной клетчатки, и это происходило очень быстро. Кожа отрывалась длинными полосками шириной около сантиметра. Эти полосы разрывались в центре или на концах и сжимались, слегка скручиваясь внутрь наподобие серпантина. Цвет такой кожи становился фиолетово-коричневым. Под отслоившейся кожей образовывалось небольшое внутреннее кровотечение. В момент повреждения человек испытывал не чувство сильного ожога, а кратковременную острую боль, за которой следовали ощущение холода и невыносимой боли. Отделившаяся кожа была очень хрупкой и легко отслаивалась. Большинство из тех, кто получил такого рода повреждения, умерли почти сразу.

Мой вывод относительно воздействия светового излучения и вызываемых им поражений при атомном взрыве был следующим: на открытые участки кожи действовала высокая температура. Из-за этого поверхностный слой кожи изменялся: терял свои защитные свойства, становясь очень хрупким. Повреждался также и расположенный глубже соединительно-тканный слой, или дерма. Поскольку скорость лучей составляла триста миллионов метров в секунду, они поразили людей практически в тот же самый момент, когда взорвалась бомба. Однако участки кожи, на которые не действовало световое излучение, не подверглись таким изменениям. Вскоре после светового излучения пришла ударная волна, затем образовалась зона отрицательного давления. Кожа человека, оказавшегося в зоне отрицательного давления, как бы рвалась наружу. Кожа на тех участках, которые оказались не подвержены световому излучению, осталась неповрежденной. На пораженных участках тела кожа отслаивалась. Этот феномен уникален и характерен только для атомного взрыва.

На расстоянии от одного до трех километров от эпицентра повреждение кожи, вызванное взрывом, было таким же, как и при обычных ожогах. Некоторые из пациентов испытывали боль, другие не ощущали ничего. Те, кто чувствовал боль, говорили о сильном жжении. Кожа сразу становилась красной. Затем, примерно через час, появлялись волдыри. Пациенты с ожогами, вызванными световым излучением, по виду не отличались от пациентов с обычными ожогами за исключением того, что были пронизаны радиоактивным излучением, а именно гамма-лучами и радиацией. Что станет с этими людьми в будущем? Об этом мы не знаем[54].

Осколки бомбы падали на землю в виде огненных шаров. Размер их был различным: у некоторых – с ноготь взрослого человека, у других – с голову ребенка. Излучая синевато-белый свет, они разлетались со свистящим звуком, нанося смертельные раны тем, кого настигали. Повреждения, полученные людьми, зажатыми под обломками зданий или пораженными летящим стеклом либо другими осколками, а также судьба тех, кто сгорел заживо, – все эти случаи были ужасны, но они ничем не отличались от последствий ставших привычными авианалетов и бомбардировок вражеской авиации. Единственное отличие заключалось в том, что одновременно произошло несравнимо больше разрушений, охвативших куда большую площадь, чем при взрыве обычных бомб.

Ранними проявлениями поражения нейтронным и гамма-излучением стали уменьшение объема выделяемой мочи, снижение слюноотделения, почти полное прекращение потоотделения, а также снижение либидо в дополнение к изменениям, описанным ранее.

Внутри небольшого убежища сгрудились все: мертвые, раненые и более-менее здоровые. Когда обрывался стон раненого, мы понимали, что он перешел в мир иной. Утром мы продолжали дискуссию об атоме и о классификации убитых и раненых. Когда же наступала ночь, мы, истощенные, замолкали.

В тишине ночи ужасные сцены предыдущего дня всплывали одна за другой. Мое сознание бродило по тонкой тревожной грани между миром грез и миром реальности. С потолка капала вода, и каждая капля отмеряла время, отделяя прошлое от будущего.

Кажется, было около полуночи, когда старшая медсестра, которая днем перевязывала мне голову, а теперь спала рядом, начала звать по имени умершую накануне подругу.

В прохладные утренние часы 11 августа мы перенесли всех пациентов в военный госпиталь и почувствовали облегчение, будто камень упал с наших плеч. Когда мы сделали для них все, что смогли, мы принялись разыскивать тех, кто пропал, и кремировать тех, кого находили мертвыми. И тут, и там печальное красное пламя вырывалось из костров, вокруг которых по двое и по трое стояли люди и безучастно смотрели в небо.

Мы похоронили Ямаситу и четверых ее подруг. Но можно ли, правильно ли прощаться с людьми вот так, без подобающих ритуалов? У нас не было цветов, которыми можно было бы украсить их могилы. Я сделал небольшую надпись карандашом на деревянной дощечке и положил рядом.

Вокруг нас ходили родственники сотрудников и студентов университета, которые поспешили сюда отовсюду, как только узнали о трагедии. Они бродили и звали своих близких. Всякий раз они бросались ко всем, кто хотя бы немного походил на тех, кого они отчаянно искали. Иногда они наталкивались на выжившего однокурсника сына или дочери, и тогда слезы и горе обрушивались на них. Я присоединялся к ним в поисках и разделял их горе. Большинство из них так и не нашли тел своих близких. Услышав, что их сын или дочь, должно быть, погибли в такой-то аудитории, они отправлялись туда, подбирали разбросанные обугленные кости и молились. Иногда они находили тела настолько обезображенные, что их невозможно опознать. Только по какой-то незначительной детали они понимали, кто это мог быть. В состоянии ступора они стояли над обретенными останками, не в силах даже плакать.