Зэки молча слушали. Слова для их уха звучали привычные – про антисоветские заговоры, шпионаж, покушения на вождя народов, да и генеральские звезды их не очень пугали – мало ли в лагерях сидело бывших комдивов и командармов, которые так же исправно валили лес, как бывшие майоры и капитаны, и вместе с ними за одним столом лагерную пайку хавали. Зона равняет всех под одну гребёнку, хоть маршалов, хоть рядовых. Но товарищ Жуков… И почему так, почему без суда и следствия? Он, конечно, не первый. Прежних маршалов тоже в ямы закопали, но до того они на процессе показания давали против себя и подельников, каясь в своих грехах и прося прощение у народа…

– Еще раз! – гаркнул Кавторанг. – Вся эта компания изобличила себя как врагов Советской власти, шпионов и вредителей, за что им меньше вышки по закону не полагается. Так им даже лучше – не будут барбосы по зубам и причинным местам сапогами стучать.

– А почему мы должны?! – крикнул кто-то из строя.

– Потому что если теперь следствие вести, сопли по протоколам размазывая, оставшиеся на свободе заговорщики могут товарища Сталина жизни лишить. А если заговор обезглавить, то рядовые террористы сами разбегутся. И еще потому, что дармового харча в тарелках не бывает, или вы думали, у нас тут санаторий для особо одарённых? Полопали – теперь потопаем. Или кто-то считает, что он может, как на профсоюзном собрании, самоотвод взять? Так боюсь, что не получится. – Кавторанг покосился на направленный в их сторону пулемёт. – Приказ получен и обсуждению не подлежит. От кого получен?.. От того, кто нас с руки всё это время кормил и у которого эта рука, если что, не дрогнет. Доступно объяснил? Тогда по машинам!

Бойцы нехотя потянулись на погрузку. Крепко они вляпались, по самое не хочу. Виданное ли дело – им, «мужикам», зэкам, против маршала Победы идти, душу из него вынимать? А не спросят с них за это безобразие по всей строгости? Но, с другой стороны, куда им деваться?.. Ладно, хоть успели пожить всласть, хлеба вдоволь поесть, на простынках чистых поваляться. В лагере, может, они давно бы в общей могиле сгнили или на общих работах, на лесоповале дошли. Так что не о чем им жалеть, как бы дело ни повернулось. Одним днём зэк жив, а им судьба тех дней немало подарила…

– В машинах не курить, не разговаривать, оружием не бренчать, из-за тентов не высовываться. При остановках сидеть как мёртвым…

Колонна вырулила за ворота. Командиры сидели в кабинах хмурые и злые, внимательно глядя вперёд, хотя там, в темноте, ни чертаˊ видно не было. Впереди шла легковушка со штатскими и ещё один грузовик с пулемётным расчётом. Ехали долго, часто петляя и поворачивая, но куда – непонятно.

Из легковушки махнули белым флажком. Колонна встала.

– Выгружайся.

Выбирались из машин молча и тихо. Команды звучали шёпотом:

– Стройся.

Встали вдоль обочины. Командиры прошли вдоль строя, проверяя одежду и оружие.

– Попрыгали! – Привычная команда еще с недавних, фронтовых времён.

Тихий, как шелест, топот – ни что не гремит, не стучит и даже, кажется, не шуршит. Штатские раздали карты.

– Разделите людей на три колонны. Первая идёт в обход, перекрывая вот это направление. Еще одна выдвигается к главным воротам. Третья двигается вот в этот квадрат. Атака по сигналу белой ракеты одновременно со всех сторон. Задача ясна? Доведите до личного состава. Теперь ждём…

Чего?..

Через полчаса из кустов вынырнули какие-то люди, бросили на асфальт куль, который зашевелился и замычал.

– Снимите с него мешок.

Сняли. Встряхнули. Поставили на ноги. Человек в армейской форме с погонами майора испуганно озирался по сторонам.

– Вы можете говорить?