Командиры шагнули к бойцам. Но остановились, потому что из шеренги выскочили несколько человек. Отбежали на несколько метров, выставив перед собой автоматы.

– Мы уходим. Мы не согласны против… Жукова.

– Стоять, уроды!

Кавторанг, не обращая внимание на направленные ему в грудь стволы, шагнул к бунтовщикам, на ходу расстёгивая кобуру.

– Вы что, падлы, творите?.. У нас приказ! Расстреляю на месте к… матушке, как трусов и дезертиров.

– Стой, Кавторанг!.. – Застучали, забряцали затворы автоматов. – Мы под Жуковым… Мы с ним Берлин брали. Как мы можем?..

– Сука ваш Жуков, – прошептал кто-то из строя. – В крови солдатской купался по самую фуражку, на пулемёты целые дивизии гоняя. Под немецкие танки пачками бросал, чтобы они в человеческом мясе и кишках буксовали! Из моего полка в живых один взвод остался, а фрицев десятка не убили. Я готов… Жукова… Лично сам!..

Строй распался, ощетинился стволами, придвинулся.

Штатские потянули из карманов оружие, расчёт залёг за пулемёт, и те бойцы, что майора притащили, быстро сместились, залегли на обочине.

– Отставить! А вы… полудурки… У вас же семьи, им за вас ответ держать!

– Всё равно!.. Не мешайте нам.

– А мы вас сейчас положим, всех до одного! – Кавторанг вскинул пистолет.

– Не станете, вам шум ни к чему. Один выстрел, хоть ваш, хоть наш – и здесь через пять минут охрана будет.

Да, верно… Прозвучат выстрелы, фактор внезапности будет утрачен, и расклад сильно изменится, учитывая бронетранспортёры, танк и вызванное по рации подкрепление.

Кавторанг остановился в нерешительности, оглянулся на командиров. Все посмотрели на Петра Семёновича.

– Пусть уходят, – махнул тот. – Остальным приготовиться. Приказа никто не отменял.

Бойцы зашевелись, выровняли строй.

– А может, они и правы, – тихо вздохнул кто-то.

– Кто сказал?

– Вот он.