– Ловко ты с ними, – одобрительно сказал Крюк. – Будем считать, наш договор вступил в силу. Что своим сказать – сам придумаешь. Закопаешь дружков своих во дворе, чтобы никто не узнал. Адреса хат своих и лежбища мне сообщать будешь, отправляя письма до востребования. А если нет…

– Не пугай, – Рваный обтёр о полу пиджака заточку. – Мне на первое время хрусты нужны будут, без них никак.

– Зачем?

– Хату менять и шестёрок новых кормить-поить.

Крюк толкнул по столу пачку денег.

– Это тебе. А это… – двинул кучку золота и камешков. – В общак. Скажешь, Залётный фартовый гешефт провернул и сколько с него положено отстегнул. Он законы знает и чтит. Всё. Убери тут за собой. – Крюк сгрёб в торбу остаток добычи. – Бывай, Рваный, и помни, что мы теперь одной ниточкой повязаны, оборвётся – душа из тебя вон. – Двинулся к двери уже не оборачиваясь.

На улице к нему Пётр Семёнович подошёл. Спросил:

– Не круто забираешь, Крюк? Столько крови!

– Нормально. Пошёл бы он на честную делёжку, кто бы его тронул, а он нас обжухать решил, за это и поплатился. Всё в рамках их же закона.

– А ведь ты знал, что он делиться не захочет, для этого и весь барыш по столу раскидал, чтобы у них слюнки потекли.

Крюк остановился.

– Верно, знал, потому что натуру воровскую изучил. Подели мы всё поровну, нас бы в следующий раз без барыша не приняли. Оставь шестёрок в живых – они бы про господина Каца растренькали, «рыжьем» бахвалясь, и на нас навели. Да и не стал бы Рваный при них под нас подписываться. А так никто ничего не узнает, кроме того, что Залётный дело провернул, и их воровские законы чтя, общак не обнёс. А Рваный новых урок подберёт, можно сказать, с чистого листа. Так что ты, Семёныч, в мои дела не лезь, я блатных лучше знаю. Ты снаружи за их повадками наблюдал, с нар свесившись, а я изнутри. Я сам, если все ходки в банды посчитать, наполовину урка. За здоро́во живёшь, да и за деньги Рваный на нас горбатиться не будет, а чтобы от параши отползти – все жилы порвёт. Наш он, по самое горлышко – и ксивы добудет, и хату подгонит.

– Змий ты, однако.

– Какой есть. Только иначе, как опуская и отпуская, урок в оборот не взять. Ты меня попросил – я сделал. А как – это не твоего ума дело. Может, ты и начальник над нами, а мы все под тобой ходим, но своё дело каждый знает. Или ты будешь учить Партизана по лесам прятаться, а Кавторанга батальоном командовать?

– Не стану.

– Ну вот и договорились. Всех Рваный, конечно, не примет, просто не сможет, но десяток бойцов мы, считай, пристроили.

– А дальше?.. Всех подряд мочить станешь? А не боишься проколоться?

– Всех нельзя, слушок пойдёт. Тут ты прав.

– То-то и оно. Тут надо другой метод искать. Ну или… или чистыми урками становиться без роду и племени и по их законам жить.

– Так не получится. Мужики вы все, и это на лбах вот такими буквами написано, а мужик вору не ровня. Не примут нас блатные и при первом же шухере ментам сдадут. У них всё про всех почище, чем в отделе кадров известно, и без рекомендаций и выслуги шагу не ступить. Я на легенду Залётного полгода работал, чужую личину напялив. И то как по лезвию бритвы ходил.