– Нет, учитель.

– Очень интересно. Если выживет, ко мне его! Посмотрим, что это за ухарь.

А сам подумал, что можно этим Крашенинниковым кое-кому крепко насолить, потому что армейские отступают, а его зэки высоты отбивают! Хозяину эта история может понравиться.

– Приказ по Крашенинникову готовить?

– Какой?

– Об амнистии.

– Нет, не будем спешить. Пока он зэк, то под нами ходит, а если погоны наденет, то его армейские к рукам приберут. Нет, хочу приглядеться к учителю, который высоты берёт и в окружении дерётся, когда другие немцам свои жопы показывают.

Высотку удержали. Всего горстка зэков осталась, так что батальон не из кого формировать было. Так и остались они безвестным отрядом. Месяц Пётр Семёнович в госпитале провалялся, а потом…

– Заходи, герой.

Вошёл Пётр Семёнович, и опешил. Перед ним человек сидит, которого он только на портретах в лагерной администрации видел.

– Заключённый Крашенинников, статья пятьдесят восьмая…

– Какой же ты заключённый? Ты командир батальона. За что сидел?.. – Хозяин кабинета пролистнул дело. – Товарища Сталина взорвать хотел…

– Никак нет, это ошибка.

– Ты же знаешь, наши органы не ошибаются… Но за высотку спасибо. Тебе за нее, кажется, амнистию сулили?

– Так точно.

– Боюсь, амнистии не получится, уж слишком статья у тебя тяжёлая.

– Но мне… нам обещали!

– Ты что думаешь, взял какую-то поганую высотку, и Родина тебя простит? Нет.

– Так что, теперь обратно на нары?

– Зачем на нары? Там тебе жизни не будет. Ты ведь, кажется, кого-то из блатных пристрелил?