– Не базлай, начальник, нам с пером сподручней будет, – потянул вор из-за голенища финку, прокрутил веером в пальцах, ощерился. – Сейчас мы им требуху выпускать будем. – Он обернулся к зэкам. – Кто отстанет, тому кишки по полю размотаю!

Встали, побежали.

– За Родину! За Сталина! – заорали ротные. Но только зэки не подхватили – бежали молча, сосредоточенно.

От немецких окопов бухнул первый выстрел. За ним еще… Застучал пулемёт. Несколько зэков на ходу споткнулись, завалились на бок.

– А ну, рысью!

Было в этом молчаливом топоте сотен фигур в черных телогрейках что-то страшное и неотвратимое, словно лава текла на немецкие позиции. Среди черной массы редко мелькали зеленью мундиры командиров. Что их и губило.

Выстрел! И очередной взводный, роняя автомат падал лицом в землю.

– Взводного убили!

– Командиру первого отделения принять командование!

А кто командир первого отделения? Пётр Семёнович!

– Слушай приказ! Забирай влево, во фланг, где пулемёт! Ориентир – вон тот куст. Задача ясна?

– Хорошо… Ладно… Взвод, левее, бегом!..

С ходу зэки свалились в окопы. Ну, а дальше… Что винтовка против финки в умелых руках? Пока ее перехватишь, пока развернёшь… Кровь брызнула по стенкам окопов, по мундирам, рукам и лицам. Это была просто резня, как на бойне. Немцы поднимали руки, но урки жалости не знали, они по своим законам воевали.

– Смотри! Печатка рыжье… Чёрт, не слезает.

– Руби вместе с пальцем.

Удар! Палец с перстнем отлетает в сторону, кропя землю ещё тёплой кровью.

– А у меня котлы, глянь.

– Отставить мародёрство! Атака не закончена. Там, по высотке, вторая линия обороны.

– Не пыли, ротный, нам старший начальник обещал.

– После сюда вернётесь.