Саламандрин с ухмылкой посмотрел на красавицу.

– Пургатор – изолятор предварительного заключения с судом вкупе. Инфиделити и Прайд – два вида тюрем. Стимоний – свободное поселение. Атернум и Сарварий – карцеры. Эпрон – психушка. Эх, жаль, что ты не наша! С твоим острым язычком мы бы долго не расстались.

– Почему Эпрон – психушка? – я поспешил перевести разговор на другую тему.

Саламандрины переглянулись и снова дружно расхохотались.

– А вот это, ребята, вам придется выяснить самим!

– Понятно.

Уже собираясь отчаливать, коренастая ящерица на секунду наклонилась ко мне и поинтересовалась:

– А что, такие вот прогулки в Прайде теперь входят в моду? Часто здесь будут проходить группы?

– Постоянно. Замучаетесь ворота открывать, – поспешил я успокоить любителя вечеринок.

Саламандрин от избытка чувств хлопнул в ладоши:

– Вот здорово! А то скука у нас жуткая!

Когда они скрылись за соседним барханом, Эрика спросила:

– И как ты будешь с ними на обратной дороге? Тебе ведь придется…

Вдруг она замолчала, поняв, что едва не проговорилась. Лазарь и Беата подчеркнуто сосредоточенно ковыряли песок. Ладно, ребята, чего уж там… Я давно раскусил тему, что вы не собираетесь возвращаться назад. Нет, но какие молодцы! Понимают, что подставляют своего проводника, и ухом не ведут. Вот она – вытяжка человеческой благодарности в чистом виде. Зеленого цвета и запаха отвратного. А с саламандринами я договорюсь. Скажу, все вопросы к охране Эпрона. Они оставили группу у себя. Разбирайтесь, коль пожелаете.

Страшен мглистый лик Сарвария, жутки проступающие в нем тени. Тут поневоле заговоришь языком легенд. И будешь разговаривать очень тихо, а лучше про себя, потому что малейший звук тут же подхватывает многоголосое эхо, начинает перекидываться им, визжать и хохотать.

Едва мы ступили на сырую глинистую почву, как из темноты на нас напал Дессикант. Даже у меня, который многое повидал в своей жизни, перехватило дыхание от его вида. Морда жуткая. Представьте себе африканского слона с отрубленной головой. При этом живого и весьма дееспособного. Края страшной раны зарубцевались, обросли длинными складками кожи, но в середине до сих пор виднелись осколки костей, покрытые белесым гнойным налетом. Красавец выпрыгнул прямо в свет моего фонаря и принялся выплясывать джигу. Я выхватил мачете, но пока размахивался, он исчез из виду. Через несколько секунд огромная туша пронеслась за моей спиной. Просто пробежала рядом. Вернулась и остановилась в нескольких шагах, омерзительно чем–то хлюпая. Мой ручной прожектор опять нашел страшилище своим лучом. Дессикант немедленно смотался. Чтобы снова появиться, но уже с другой стороны. Я выругался, сорвал с плеч торбу и выдернул из нее свой прайдовский топорик. За все путешествие мне не приходилось им пользоваться, но эта мерзость меня совсем доконала. Я метнул оружие в темноту, прямо на чавканье и хлюпанье. Раздался звук, словно кто–то ударил палкой о металлический столб. Через секунду нам заложило уши утробным ревом, который стал очень быстро удаляться.

Я обернулся к группе. Эрика лежала на руках Беаты в полной отключке. Ушла в астрал без крика. Рядом суетился Лазарь, пытаясь прикрепить к девушке анализатор аптечки. Я отстранил старика, быстро ввел нужный код, после чего инжектор щелкнул короткой дозой лекарства в плечо нашей красотке. Та немедленно ожила.

– Где он?! Кто это? Ой, какой ужас!

– Вообще–то, Дессиканты не опасны, – нравоучительно произнес Лазарь и поясняюще прибавил. – Слышал от кого–то… На них не нужно обращать внимания. Он появится, побегает вокруг, а потом просто будет сидеть в нескольких шагах и все.

– Что ты ей ввел? – подозрительно спросила меня Беата.