Описание рынка-безестана. Имеется тысяча сто сорок лавок: обувные, по изготовлению луков, а также очень много буза-хане, потому что татарский народ очень любит бузу. Лавок бузаджи — до ста пяти. А безестана, отстроенного из камня, нет. Но в постоялых дворах есть много любого прекрасного товара. Процветает множество других ремёсел. Есть десять кофеен и сорок винных лавок.

Здесь есть на два вида больше ремесленников, чем в других странах. Во-первых, бритьё сорока-пятидесятилетних пленных казаков. Их отводят в баню и так пользуют, что не остаётся ни бороды, ни усов. Лица их становятся светлыми, как луч солнца. Их делают возлюбленными рабами и продают торговцам пленниками, обманом сбывая этих поддельно прекрасных пленников. Тех привозят домой, а через один-два месяца этот раб становится белобородым и усатым, не стоящим и одного акче казацким рабом.

Или женщину, семь-восемь раз рожавшую, с обвисшими, как мешки, грудями, ведут в баню, а после бани также пользуют её лицо, глаза и нижние части кипрским сачи[311], румянами и белилами, айвовыми косточками, квасцами и чернильными орешками. Делают из неё девушку — чистую звезду, с рубиновым румянцем на щеках, с грудями, как апельсины, одевают её в облегающий роскошный кафтан и выставляют на продажу. Потом эту старую, как Заль[312], дряхлую рабыню с поддельной красотой покупает какой-нибудь клиент, и попадает в яму ереси. Когда же он видит, что у рабыни снова начинаются месячные, он кричит: «Ах, душа моя, вах, товар мой пропал!». Но какая от этого польза? Ведь он купил товар со многими пороками.

Вот такие есть в Карасу хитрецы-торговцы рабами. Но это не татарский народ. Это опять же анатолийцы из области Кайсери[313].

Есть там повивальные бабки под названием ахль аль-кабиле. Когда они говорят: «Эта девушка — девственница», им не следует верить, потому что они — проклятые обманщицы. Все они сводницы и ведут дела с неосведомлёнными.

Внутри этого города мало мощёных улиц. Зимой, когда в город приходит много сот тысяч татар верхом, от их движения городская пыль превращается в море, в котором тонут люди. Но на рынках, крытых деревом, есть мощёные полы. Чтобы туда не заехали конные татары с улицы, от угла до угла там вбиты столбы. И действительно, татары верхом туда не заезжают. На этих султанских базарах совсем нет грязи, это совершенно чистые султанские базары. А безестана здесь нет. Но есть все виды парчи и шелка. Это очень украшенный город-порт.

В этом городе есть две тысячи армянских подданных, платящих харадж, пятьсот греческих неверных, платящих харадж, и триста иудеев, платящих харадж. Все подданные неверные носят колпаки под названием шепертма, похожие на татарские колпаки. На голубых и фиолетовых колпаках греческие и армянские неверные носят значок из голубой парчи размером с монету в один куруш. А иудеи прицепляют на колпаки кусочки жёлтой парчи. Все иудеи — караимы, то есть иудейские кызылбаши. В бане иудеи, армяне и греки не имеют права носить банные башмаки, привязывают к лодыжкам колокольчики и моются в укромном месте. По этим знакам видно, что они — неверные и иудеи.

Около большого моста, на широкой площади, под стенами постоялого двора Ширин-бея находится большой невольничий рынок. Это образцовый рынок. Злосчастен его люд. Говорят: «Да проклянёт Бог в этом мире и в мире ином продающего людей, рубящего дерево и разрушающего камень», а по-другому говорят вместо «разрушающего камень» — «убивающего коров». Это о работорговцах. Потому что этот народ совершенно безжалостный. Тот, кто не видел этого базара, не видел ничего в этом мире. Там отрывают мать от сына и дочь и сына от отца и брата. Все они плачут, жалуются, рыдают и стенают, а их продают.

Повествование о гостинице для одиноких иноземцев. По меньшей мере, имеется семь гостиниц для холостяков. Здесь живут все пленники и ремесленники, холостяки и бездельники. Они занимаются ремеслом.

В этом городе редок дом без сада, разве что, быть может, дома неверных. Здесь много стройных и высоких тополей, подобных кипарисам. Но настоящих кипарисов нет.

Благодаря приятному воздуху и воде здесь много любовников и возлюбленных. Особенно много длинноволосых русских рабынь, черкесских, абхазских, ляшских гулямов и девушек.

Достойны похвалы находящиеся с двух сторон города справа и слева от Карасу бесчисленные сады и виноградники. Но виноград кислый на вкус и похвалы не достоин. Однако черешню, вишню, сливу, яблоко, а также поп-окка белого хлеба отдают за одно акче, а одно окка баранины — за два акче, а говядины — за одно акче. Мясо ягнят считается невкусным и татарский народ его не ест. Покупая же конину, они ссорятся и могут даже погибнуть. Потому что конина даёт силу и способствует пищеварению, это полезное мясо.

В общем, если мы будем описывать этот город в подробностях, пропадёт польза упоминаний и прибыль повествований, получатся бесчисленные книги, и это станет помехой для путешествия.

Погостив в этом городе, мы помолились с некоторыми обладателями озарения из общины праведников, и, проехав на восток полчаса, доехали до [реки] Кучук-Карасу. Она также берет начало на Чатыр-даге. Её приток стекает с гор крепости Судак, что рядом с Кефе, и, соединившись, они впадают в Азовское море. Эту Кучук Карасу мы перешли вброд на конях и сразу [следует]

Стоянка селение Кучук-Карасу. Это деревня с двумя сотнями домов, одной мечетью, одной баней, и одним постоялым двором. Далее, в трёх часах езды –

Стоянка Топлу-кёй[314]. Это деревня армянских неверных, расположенная в холмистой долине, со ста домами. Все дома здесь похожи на дома Эрзурумской страны, построены из сосновых брёвен, с куполами из сосновых брёвен, подобных крыльям ласточки. На одном из холмов есть их церковь — место прогулок.

Опять же в сторону кыблы от этой деревни, в трёх часах [езды] –

Стоянка селение Черкес. Это деревня на высоком холме с одной мечетью и ста черкесскими домами. В трёх часах [езды] —

Селение Сувуксу. Это мусульманская деревня в долине, здесь очень много баранов.