– Вероятно, это все равно не сработало бы, – говорила Кими. – Миссис Оу так и не ответила. Мы даже не знаем, где она живет.

– Верно.

Откуда в Канзасе лобстеры? Вокруг торговых центров простирался бесконечно серый, холодный и безжалостно плоский ландшафт.

– Итак, из-за задержки, – продолжала Кими, – они переносят последнюю встречу с читателями на Побережье на декабрь, когда мы вернемся, чтобы снять часть «После». Книжный магазин был только рад отсрочке. А вам предлагают выступить в аудитории Публичной библиотеки.

В доме не хватило места для всех, поэтому Джевон и Декстер работали внутри – выносили мешки с архивами из гостиной на крыльцо – а остальные подхватывали груз снаружи и несли его в мусорный контейнер. Бутылочник руководил движением этого живого конвейера, напоминавшего цепочку муравьев. Кори попыталась заманить Аннабель на кухню, предложив ей начать сортировать вещи там, но та отказалась.

– Это моя работа, – сказала она, прислонившись спиной к стене и провожая взглядом мусорные мешки. – Я должна при этом присутствовать. Это важно.

Они забрали все ее архивы: все газеты и журналы; старые аудио- и видеокассеты VHS; дискеты, компакт-диски и DVD-диски – почти два десятилетия историй, которые она отслеживала. Вместе с историями от нее ушли все эти люди и их тела, оставшиеся после перестрелок, беспорядков и стихийных бедствий – всех их, живых и мертвых, унес поток старых новостей. В основном это были печальные истории, хотя были среди них и счастливые, которые Аннабель хотела сохранить, но в конце концов отпустила и их. У нее на глазах они хлынули за дверь, как прорвавшая запруду река времени.

– Ты в порядке? – спросила Кори.

– Да, – ответила Аннабель, вытирая лоб краешком старой футболки. – Невозможно удержать время… Теперь я это понимаю.

Когда разобрали и вынесли горы хлама, впервые за много лет показались стены и даже большие участки пола.

– Он из лиственницы, – сказала Аннабель. – Я уже и забыла.

Стены в тех местах, где раньше стояли мешки, были покрыты плесенью.

– Нужно будет покрасить. Как-нибудь повеселее. В желтый, например. Любимый цвет Бенни.

Теперь в гостиной появилось место для маневра, и еще несколько членов команды смогли войти внутрь. Аннабель сидела на диване, а они доставали из шкафов вещи и раскладывали их перед ней. Движением большого пальца – вверх или вниз – она решала их судьбу.

– Как королева, – пробормотала она. – Или судья.

Как только она это сказала, из кладовой выскочила Мэйзи со старой сумкой, полной сувениров, оставшихся с давнего дня рождения. Там были гирлянды, флажки и воздушные шары, рожки и свистульки, свечи и конфетти, а также корона из серебряной фольги, которую она надела на голову Аннабель. Остальным достались клоунские конусообразные шляпы. Остаток утра Аннабель с большим достоинством носила свою корону, принимая решения, с благодарностью прикасаясь к каждому предмету и произнося благословение, прежде чем выпустить его обратно в поток товаров, циркулирующих по миру.

Все, что просили ее подданные, она с радостью им даровала. Гордон и Декстер набрали коробку старых плащей и походное снаряжение. Мэйзи взяла стопку одеял, несколько футболок и полотенец. Джевон получил старые диски регги из коллекции Кенджи, а Кори и Дженни взяли несколько книг. Славой оставался во дворе, сортируя другие полезные вещи в коробки для раздачи по приютам, а уборщик Владо грузил коробки в фургон. Владо прихватил и старую аппаратуру Кенджи, которую, по его словам, вполне можно было продать.

Потом они сделали перерыв на обед и заказали китайскую еду с доставкой. В ожидании закуски команда украсила Аннабель еще большим количеством гирлянд из мишуры и серпантинов, они произвели ее в Пчелиную королеву и сфотографировались в своих праздничных шляпах перед фургоном. Обедали на крыльце. Стоял хмурый ноябрьский день, но дождя не было, и они сидели на ступеньках, закусывая яичными роллами, му-шу и жареным рисом.

– Ты как, в порядке? – спросила Кори, подсев к Аннабель.

Аннабель кивнула. Она сидела с тарелкой на коленях и смотрела на Славоя и Владо – те устроились возле фургона, курили и о чем-то оживленно беседовали на словенском.