Мы не знаем, как звали автора Книги Экклезиаст. И уже не узнаем никогда. Ощущение горечи этого факта даёт нам право немного пофантазировать. Тема фантазий – поиск подлинного имени автора этого анонимного шедевра древнееврейской философии и поэзии, автора ушедшего от нас 2400 лет назад.

Необходимое пояснение. Как известно, Автор подписал свою Книгу: «Кох̃е́лет, сын Давида, царь в Иерусалиме» (ст. I.1) Это слово – «Кохелет» – является не именем, а неким вымышленным (скорее всего, специально для Книги) псевдонимом. Приблизительно он переводится как «Проповедующий», «Обращающийся к собранию». Сам псевдоним достаточно странный, даже с точки зрения грамматики, – здесь не место разбирать все тонкости относительно этого слова. В другом месте Автор повторяет: «Я, Кохелет, был царём над Израилем в Иерусалиме» (ст. I.12) Но никаких царей в эпоху Кохелета (III-IV вв до н.э.) в Иудее и в Иерусалиме уже триста лет как не было. Книга Кохелет – обыкновенная ложноподписанная книга, намеренно приписанная легендарному царю Соломону (который действительно был и сыном Давида, и царём в Иерусалиме) с целью обеспечить Книге больший авторитет и внимание читателя. В те времена это был довольно обычный приём.

Почему же Автор не подписал свою Книгу подлинным именем? На это существовало сразу несколько причин, достаточно веских, чтобы Автора не могли «вычислить» в иерусалимской общине. В основном это – очень смелые высказывания в адрес теократической и светской власти. Автор рекомендует читателю «Не быть слишком праведным» (ст.VII.16), заявляет, что «Это Бог – ради сынов человека: чтобы поняли сами, что они – это скот, и только!» (ст. III.18 – совершенно издевательская фраза), и т.д. – смотри, например, также VII.15-16 (о вопиющих несправедливостях в мире, совершающихся с Божьего попущения), и VIII.11 – о том, что «Грешник сто зол сотворит – а век его продлевается», и IV.1 – «Вот слёзы угнетённых – а Утешителя нет для них!» и т.д. Книга буквально «нашпигована» ересью. Не менее остры и выпады в адрес светской власти: ст. V.7 – о «начальниках», которые следят один за другим, ст. X.6 – «Поставлена глупость на высокие посты, а достойные – в пренебрежении», ст. III.16 – «Место правосудия – а там нечестие, место праведника – а там злодей», или ст. X.16: «Горе тебе страна [имеется в виду родина Автора – Иудея], чей царь – невольник, и чьи князья поутру пируют – /…/ не для укрепления сил, а для пьянства!» И тому подобные высказывания – здесь приведены лишь некоторые из них.

Абсолютно ясно, почему Автор не мог выступить с такими вот заявлениями открыто, под своим именем, особенно в ту эпоху засилья теократии.

Не зря составители Талмуда позднее прямо назвали Книгу «еретической», а некоторые великие раввины так и не признали Книгу «боговдохновенной» (Талмуд, Шаббат 30б и др.)

А вот, похоже, ещё одна причина – другого рода. Автор в своей IX главе почти «проговаривается»: см. ст. IX.13,16: «Ещё такую я видел мудрость [т.е. – истину] под солнцем, и велика она была для меня (sic!): /…/ мудрость бедняка презирают и не слушают его слов…»

Таким образом, по этим причинам (причём перечислены далеко не все) Автору потребовалось надёжно укрыться под именем Соломона и невразумительным псевдонимом «Кохелет».

Итак, тема наших фантазий – поиск подлинного имени Автора. Основная предпосылка этого занятия состоит в следующем: невозможно, недопустимо поверить, чтобы Автор, испытывавший беспредельный ужас перед Небытием и Забвением, первый понявший их чудовищность, посвятивший этому фактически всю Книгу, – невозможно, недопустимо поверить, что он смиренно «отдал» Соломону свой великий шедевр, наверняка – творение всей жизни – а сам канул в безвестность. Не попытавшись хоть как-то вставить в Книгу своё подлинное имя – в виде тайнописи, акростиха, гиматрии или как-то иначе. Тем более что он был незаурядным мастером слова и большим любителем многозначных, «тёмных» высказываний – над которыми, между прочим, до сих пор бьются самые заслуженные библеисты.

Чтобы не быть голословным – я имею в виду темы Смерти и Забвения, так ужасавшие Кохелета – небольшой ряд цитат из его Книги. Ст. I.11: «Нет памяти о бывших прежде – и о будущих после, что ещё придут, не останется памяти, – и о тех, кто будут под конец». Ст. II.14-15: «Единая участь постигнет всех. И сказал я себе самому: раз участь глупца и меня тоже постигнет, то зачем же я делал себя настолько мудрым?..» Ст. II.16: «Ибо памяти нет о мудром навечно – наравне с глупцом: в грядущие дни всё станет давно забыто, – и как же так умирать мудрому наравне с глупцом?…» Ст. IX.1-6: «…Когда всем – участь одна: праведнику и нечестивцу, благому и чистому – и порочному, приносящему жертвы – и не приносящему ничего, /…/ и клянущемуся всуе – как осторожному в клятвах. Это – зло во всем, что делается под солнцем (ибо участь – одна для всех!); злом и полнится сердце сынов человеческих; и безумие в их сердцах, пока они живы; а после этого – к мёртвым. Ведь тому, кто ещё вместе со всем живущим, – ещё есть надежда; ведь и псу живому – ему лучше, чем мёртвому льву; ведь живые знают, что умрут – но мёртвые не знают ничего; и нет им более воздаянья – ибо изгладилась память о них; и их любовь, и ненависть их, и ревность их давно уже сгинули, и доли нет для них больше вовеки ни в чём, что делается под солнцем».

Эти трагические стихи из IX главы – «Главы о Смерти» – сильно проигрывают, будучи записанными в строчку. В стихотворном, строфическом виде – как у Автора – они смотрятся гораздо эффектнее, динамичнее – и трагичнее.

Подобно IX главе, предельно трагичной является XII-я – концовка Книги. Это – не имеющее никаких аналогов описание смерти клубящейся катастрофы, чудовищного личностного апокалипсиса, ожидающего каждого человека, агонии и разрушения целого мира, заключённого в человеке, агонии, ожидающей все и вся.

Вот лишь некоторые цитаты, которые, надо надеяться, убедительно доказывают, что Автор испытывал беспредельный ужас перед иррациональностью Смерти и Забвения, посвятил этому фактически всю Книгу и что так просто «сдаваться» этим чудовищным силам он едва ли был намерен. Вот основная предпосылка наших поисков его подлинного имени, вот почему я считаю большой вероятностью то, что в своей Книге он каким-то образом оставил своё подлинное, реальное имя, чтобы хотя бы на некоторое – может быть, недолгое – время уберечь себя от этого «парового катка» Забвения, в конце концов, поглотящего всех и вся.

Идея акростиха и тайнописи была известна ещё в глубокой древности, задолго до Автора (тем более он был должен владеть этим искусством). Приведём ряд примеров: