– Луз, шнель, швайне! Бистро! – чужая рука ухватила его за ворот, поволокла прочь от Мизгиря.

Тот кинулся следом. Ивашка забился, силясь вырваться. И всё крутил головой, стараясь не упустить из виду стрелка.

Падая, он ссадил коленку об насыпь. Зашипел, силясь унять боль в ноге. Мизгирь пружинисто спрыгнул рядом, подставил ему плечо, помогая подняться и, таясь ото всех, быстро зашептал в самое ухо:

– Ты только не бойся ничего! Держись за меня. Мы сбежим, обязательно, обещаю тебе. Я всё для этого сделаю. Пока не рыпайся, не зли их. В оба смотри, всё подмечай. А коли появится дверь – уйдем в нее. И там сам чёрт нам не брат! Раз уж ты ключ – а я ключник. Прорвемся!

Ивашка кивнул.

Тем временем людей сноровисто разделили – мужчин, детей, женщин. Не обращая внимания на поднявшийся гомон и плач, построили вдоль вагонов рядами.

Поджарые длинномордые псы яростно рвались с поводков. Низенький человек с лицом злобной крысы под блестящим лаковым козырьком медленно шел, щёлкая длинным бичом, ловко сшибал с голов шапки. Приговаривал дискантом:

– Мюцен оп! Мюцен оп!

Наконец остановился, сунул бич в голенище сапога и поднёс ко рту серую воронку. Та оглушила всех писком.

– Ахтунг! Ви есть собственность Германии и обязан арбайтен… труд на благо немецкий народ! Ви, унтерменш, фюрер оказал большой честь. Ви будет жить лагерь, работать карошо! Труд есть благо! – и замер, будто дожидаясь аплодисментов. Потом прокашлялся и продолжил. – Ви забрать свой вещи. Русиш фрау, киндер ехать машина. Русиш, юдэ манн ходить пешком. Если ви побег, не подчиняйс – ми казнить. Стрелять. Шиссен! – он показал пальцем, будто стреляет, и осклабился.

По колоннам прошел глухой ропот.

Женщин с детьми начали теснить к железным повозкам. Ивашка успел заметить в толчее молодку, по-прежнему прижимавшую к груди мёртвое дитя. Мелькнул цветастый платок бабы Гани. Ивашка растерянно завертел головой, пытаясь углядеть, с ней ли Зоя, и при этом не потерять Мизгиря, не отстать от него.

Солдаты в болотной форме окружили их частой цепью, заставляя построиться по трое.

– Марш!

Они тронулись, глухо шаркая по булыжной мостовой, через тихий дремлющий городок. Дорога становилась всё круче. Рядом с Ивашкой и Мизгирем шёл высокий старик в длинном коричневом пальто с жёлтой шестиконечной звездой на рукаве. Ивашка всё косился на эту звезду, пытаясь взять в толк, что она означает. В руках у старика был чемодан – очень тяжёлый, судя по тому, как побелели его пальцы и вздулись узловатые вены. Здоровенный, громоздкий чемодан то и дело бил его по ногам, больно задевал и Ивашку.

– Вы уж простите. – вполголоса заговорил старик со звездой. Лицо его покраснело от натуги, на лбу частым бисером выступил пот. – У меня там книги. Дело в том, что я преподаватель. Читаю в университете лекции. Высшая математика, теория множеств, теория вероятности… Вот, взялся писать новый учебник. Хотел выбрать всё лучшее, чего достигло человечество в этой области за последние два века. Изложить простым доступным языком… понимаете? Чтобы было интересно, захватывало. Здесь Эйлер, Лагранж, Лобачевский. Это очень ценные издания! Я знал, что мне уготована тюрьма, может быть, даже смерть, но ведь знание сильнее смерти, превыше всего… Вот я и взял с собой книги. Быть может, удастся продолжить работу. – он задохнулся, побагровев еще сильней, прижал ладонь к впалой узкой груди.

Мизгирь молча отобрал у него чемодан и понёс.

Прикладами, остро отточенными штыками охранники на ходу подравнивали строй, подгоняли, заставляя двигаться всё быстрее. Собаки норовили ухватить за ноги.

– Шнель! Линкс, линкс! Левой! Им гляйхшрит!

Прерывистое дыхание загнанных людей, щёлканье бича, рычание псов.