— Ага, и полезный.
— Полезный? Чем?
— Ну он это, — Синт опустил взгляд и почесал затылок, — чтобы детей не было.
Ах вот как! Лина не секунды не сомневалась, что это приказ мэтра. Не даром он все же взялся подогреть ей взвар. Какая предусмотрительность! Их впереди действительно ждали тяжелые времена. Грядет война, но помимо обычной войны будет еще и та, о которой сейчас немногие догадываются: война с нежитью. Ее любимого ждет война с демонами. И с правящим Величайшим. Или прозябание где-то на задворках цивилизации. Вдали от людей, магов и всего остального… Лина не могла не признать, что маг действует разумно: им сейчас не до ребенка. Не до этих милых пяточек и сладких щечек. Не стоит мечтать о голубых глазках, так похожих на папины, или о светлых волосиках, которые вьются, как у мамы. Не надо, чтобы кто-то доверчиво хватался за ее руку, делая первый шаг, и с радостью встречал Скима, крича ему: «Папа!»
Ком встал у Лины в горле. Она посмотрела на взвар, вздохнула и поставила полную чашку на тумбочку в коридоре. Еще раз оглянулась на нее и, зажмурившись, выбежала на улицу.
День был солнечный. И хотя было значительно холоднее, чем в Реате, в воздухе чувствовалась весна. Щебетали мелкие пташки, орали на заборах кошки, весело перекрикивались люди на улицах. Общий шум и суета легко увлекали за собой и уносили совсем в другой мир: мир просыпающихся красок жизни и долгожданного тепла.
Синт держал Лину за руку и вертел головой по сторонам: оба они видели городские улицы только дважды, в день приезда и в тот вечер, когда искали Ледяного. Оба раза было не до экскурсий, поэтому сейчас ученик мага проявлял совершенно понятное любопытство.
Лина же была увлечена своими мыслями: она зажала в руке ладошку Синта, подхватила под локоть Скима и брела между ними, ничего не замечая вокруг. В ее голове вертелись мысли о взваре. Надо бы поговорить об этом со Скимом, это же не может быть только ее решение. Лина нервничала, подбирала слова, думала о подходящем моменте и совершенно не заметила, что они уже свернули в торговые ряды.
— Лина, — чужемирка вздрогнула от неожиданности, — ты сейчас подойдешь к бакалейной лавке и начнешь увлеченно рассматривать все, что увидишь там на полках. Найди прилавок поинтереснее.
Лина чувствовала, что он злится и нервничает, хотя, судя по его лицу, он испытывал сейчас живейший интерес к походным флягам и объемным седельным сумкам.
— Что происходит?
— Не важно, — Лина постаралась не выдать ни одной посетившей ее эмоции, но Ским, конечно, все почувствовал. Скрипнул зубами и уточнил:
— За нами слежка.
Лина подняла на него испуганные глаза.
— Я просто поговорю с ними, — ни его взгляд, ни голос не обещали ничего хорошего. — Разглядывай полки, а я сделаю вид, что скучаю рядом. Ни на что не реагируй, не оборачивайся, не ищи меня, если потеряешь из виду. Ты пришла на рынок. Сейчас тебя интересуют только сыр и картошка. Поняла?
Лина собрала всю волю в кулак, сделала недовольное лицо и излишне громко ответила:
— Мало ли, что тебе скучно! Дай мне хоть цены рассмотреть! — чужемирка высокомерно отвернулась, а наемник скрыл довольную ухмылку и чуть отстал, разглядывая товары блуждающим взглядом.
Лина сжала ладошку Синта покрепче и пошла вдоль прилавков. Ским шел позади с изнывающим и скучающим видом. Ничего не происходило. Чужемирка почти успокоилась, даже всерьез стала прицениваться к местному аналогу макарон — тестовой крошке, которая легко превращалась в кашу. Незаменимая в дороге вещь! Котелок кипятка, пара полос бекона — и вполне приличный горячий ужин готов. Она как раз достала монеты, чтобы купить пару мешочков, когда поняла, что не видит Скима. Зато услышала шорох за спиной и шум возни.
Чужемирка обернулась и увидела растерянного мужичка средних лет. Одет он был, как и многие здесь, в шаровары и длинную шерстяную накидку. Неприметное лицо его выражало крайнюю степень растерянности и изумления, сам он излишне напряженно выгибался. Точно у него за спиной стоял наемник, и, кажется, что-то говорил мужичку на ухо. Тот качал головой, морщился, но, в конце концов, видимо, выдал ответ, удовлетворивший Скима. Ледяной оттолкнул его от себя и подошел к Лине.
— Уходим, — глухо прорычал он сквозь зубы.