Автобус тормозит, и, когда двери открываются, агент Вэйд поворачивается, чтобы уйти. Я смотрю на него, но могу только слабо кивнуть и криво улыбнуться.

— Я зайду завтра в это же время, — агент Вэйд с силой шлепает меня по спине, когда я начинаю подниматься по ступенькам. — Пошли его в ад, Дуги. Пошли его в ад.

Я плачу за проезд и, только когда автобус трогается, могу хоть чуть-чуть расслабиться. Когда я усаживаюсь, автобус тормозит, и я вижу в окно, как агент Вэйд, вытянувшись по стойке смирно, отдает мне честь. Сам не зная почему, я делаю то же самое.

— Вы меня знаете — я человек семейный. Ну очень семейный. Дайте мне срубить головы целой семье, и счастья у меня будут просто полные штаны, — эта фраза Берта Ланкастера вызывает настоящий взрыв хохота. Он выглядит очень довольным, и я знаю, что он наверняка несколько часов репетировал перед зеркалом. Должен признать, что у него потрясающее чувство времени, стиль безупречен, и выступает он просто как настоящий актер.

Обводя взглядом «Бар энд грилл», я замечаю, что у студентов — у ботаников — одного человека не хватает. Раньше их было пятеро, а теперь осталось только четверо.

— Я влез в этот дом и быстро выяснил, что ихний папаша, ну, муж то есть, был из тех, кого называют «мастер на все руки». Во всем доме, наверное, не было ни одной вещи, которую бы он не сделал сам. Даже на стиральной машине как будто клеймо стояло: «Сделано идиотом».

Против собственной воли я смеюсь. Даже я должен признать, что Берт в отличной форме. Чувствуется, что нас ждет отличная история.

Уильям Холден сидит справа от меня. Он предлагает мне сигарету, и я зажигаю ее своей серебряной зажигалочкой. Напоминание, которое я постоянно ношу с собой. Я курю только на собраниях, и это исключительно потому, что — к моему удивлению — выяснилось, что все скиллеры курят. Не спрашивайте меня почему, просто это так и есть.

Уильям понимающе улыбается мне.

— Кажется, будет неплохо.

— Готов спорить. — Мы обмениваемся полными оптимизма взглядами, и я затягиваюсь.

— Вот я и подумал, как лучше всего убить мастера на все руки? — Берт тянет, хочет нас помучить. Чак Норрис подает голос.

— Заставить его построить гильотину! — Мы смеемся. Все любят Чака, и, если бы у нас появилась возможность на денек стать кем угодно, думаю, все бы выбрали Чака Норриса.

Берт дает всем успокоиться, значительно кивает, а потом снова начинает тянуть, заставляя нас всех жадно прислушиваться к его тихому голосу.

— Я решил воспользоваться его «Блэк энд Дэкером» из гаража. Но потом я заметил, что на стене над ним висит кое-что еще. Это была пила, и выглядела она просто отлично. Ничем не замутненная отполированная красота — я сразу же понял, что просто должен использовать этот… э-э… этот дивный инструмент, просто блестящий инструмент.

Я тихим шепотом обращаюсь к Уильяму:

— Написал новый роман?

Уильям хмурится и смотрит исподлобья.

— Я не пишу романы. Это произведения, основанные на фактах. — Я это знаю, просто мне хочется немного подразнить Уильяма. Он миллион раз давал этот ответ на тот же самый вопрос, и я был уверен, что это его ужасно раздражает. До сих пор я задавал ему этот вопрос на каждом собрании. Иногда дважды, если притворялся пьяным.

— Я купил еще два твоих романа. Классное чтиво.