Мила даже замедлила шаги, она хотела отказаться от опознания… но тут же ей пришло в голову, что, не увидев Павла, она будет сомневаться, он ли это погиб в сгоревшей машине… И вообще, тут, в полиции, еще не так поймут ее отказ.

Нет, нужно увидеть его, убедиться в том, что все кончено. Что Павла нет.

— Милица Владимировна, — капитан Супников настороженно взглянул на нее, — вы как вообще? Вам плохо?

— Нет-нет, все нормально!

— Вы точно готовы к опознанию?

— Готова! — как могла твердо ответила Мила.

Они спустились на первый этаж, затем — еще ниже, в подвал, и оказались перед обитой металлом дверью.

Капитан позвонил, дверь открылась, на пороге появился долговязый человек в белом халате, с глубоко посаженными глазами и трехдневной щетиной на впалых щеках.

— Здоров, Филаретыч! — приветствовал его капитан.

— Ты, Васильич? — Человек в халате удивленно взглянул на Супникова. — По какому вопросу?

— Вот, женщину на опознание привел. — Капитан кивнул на Милу.

— Чье?

— Того шашлыка обгорелого с Таллиннского шоссе… — Капитан покосился на Милу и смущенно добавил: — Извините, Милица Владимировна…

— Так его уже опознала женщина, — удивился Филаретыч.

Мила вздрогнула: какая это женщина опознала Павла? Уж не та ли, к которой он ушел? Эта, новая?

Сердце ее кольнула ржавая игла запоздалой и неуместной ревности. Даже здесь она ее обошла! Хотя, чего уж там… что теперь делить… самое страшное уже произошло…

— Какая еще женщина? — фыркнул Супников, почти дословно повторив Милину невысказанную мысль. — Ничего не знаю, я законную супругу привел! У меня протокол!

— Ну, привел и привел, — покладисто проговорил работник морга, — проходите тогда… будьте как дома! Шучу…

— Шутки у тебя, Филаретыч…

— Какая работа, такие и шутки!