Супников пропустил Милу вперед, прошел следом за ней.

Они оказались в пустой, очень холодной комнате, в которую выходило несколько дверей.

Супников переглянулся с Филаретычем, и тот сказал Миле:

— Одну минуточку подождем. Вам, может, накапать чего?

— Чего? — тупо переспросила Мила.

— Ну, можно валерьянки или чего посильнее.

— Не надо, — решительно отказалась Мила.

— Ну смотрите…

В это время одна из дверей распахнулась, и оттуда вышла во всей красе Таисья, сестра Павлика. Лицо ее, и обычно некрасивое, сейчас было просто ужасно, оно было перекошено, на щеках горели багровые пятна. Рядом с ней шел приземистый мужчина с курчавыми черными волосами, спускающимися до самых глаз.

Мила попятилась.

Ну да, как же она сразу не поняла! Вот кто та женщина, которая раньше ее прилетела на труп Павла, как навозная муха на кусок подгнившего мяса!

Таисья, тяжело дыша, повернулась к своему курчавому спутнику и проговорила:

— Да, я уверена, это он! Это Павел! Говорю вам, я уверена! И подпишу все, что надо!

Тут она заметила Милу, и лицо ее еще больше перекосилось, челюсть отвисла, и глаза чуть не вылезли из орбит.

— Ты?! — взревела она, как раненая медведица. — Зачем ты сюда притащилась? Это ты во всем виновата! Ты!

Она повернулась к своему спутнику и выпалила звенящим от ненависти голосом:

— Кто ее сюда пустил? Это она во всем виновата! Это из-за нее погиб мой брат!

С этими словами она снова развернулась к Миле и, казалось, готова была наброситься на нее. Но дальше намерения не пошла.

Курчавый тип деликатно придержал ее за локоть и примирительно проговорил:

— Таисья Павловна, не горячитесь. Вы сказали, что готовы подписать протокол опознания. Пойдемте сюда и подпишем его… — И он повлек Таисью к следующей двери.