Герцогиня вышла, когда все уже расселись. Она сняла меховую накидку и широкополую шляпу, но прикрыла лицо роскошной кармелльской мантильей из черного шелкового кружева, а гладкие перчатки заменила кружевными митенками.

Стефан в очередной раз ткнул Фернана локтем в бок:

— У нее роскошная грудь, обрати внимание. И руки красивой формы, хоть и крупноваты.

Теперь наряд девушки позволял видеть больше и Фернан отметил, что сложена девица не по-дворянски. У нее не только кисти рук крупноваты. Она вообще крепкого телосложения. Статная, сильная. Под шелковыми облегающими рукавами видно, как мышцы двигаются. Грудь и впрямь великолепная, не придерёшься. Хоть и прикрыта сейчас слоями чёрных тканей, но этакую роскошь не скроешь. Доктор был прав: детей ей нарожать — раз плюнуть.

По большому счету Фернану всегда нравились именно такие: сильные, здоровые, горячие в любви женщины. Хрупких изящных аристократок он побаивался, любят они мужчинами вертеть, да и недостаточно выносливы, чтобы получать удовольствие в постели по полной. Придворная жизнь приучила его свои вкусы скрывать, но не сильно изменила. Конечно, Эли была совсем другого толка, лёгкая, изящная, как положено. Тем не менее предпочтения Фернана в части любовных утех диктовали склонность к девушкам более земного склада. А вот конкретно эта девица, Идалия Александра, его раздражала. Все, что должно было бы понравиться, злило.

Да и вела она себя как-то не так. Вместо того чтобы откинуть мантилью и воздать должное выставленным яствам, она ее только чуть-чуть приподнимала, отправляя в рот крошечные кусочки хлеба, намазанного паштетом, а вина и вовсе не стала пить.

Такое чувство, что она просто выжидала положенное приличиями время, потому что ровно через час поднялась, извинилась и ушла. Канцлер вскочил и бросился за ней. Затем вернулся и расслабленно плюхнулся на свое место.

— Можешь отдыхать, все завтра. А сегодня пьем и едим за помин души этих несчастных, герцога и его беспутного сыночка. И еще: может, я спятил, но тебе с женой повезло гораздо больше, чем мне. Завидую.

Чему тут завидовать? Канцлер, видно, перебрал настойки на травах, она тут отличная, вот ему и мерещится что попало. Клотильда — само совершенство, как ее можно сравнивать с этой странной занавешенной девицей, которая за весь день и двух слов не сказала? Правда, магический потенциал у неё очень приличный, даже удивительно. Аура роскошная. По силе она не слабее самого Фернана, но, конечно, совершенно ничего не умеет. Источник энергии в лучшем случае. Может, после свадьбы удастся уговорить и навесить на неё накопитель. Должна же быть польза от такой жены.

После ухода молодой хозяйки поминки пошли своим чередом и скоро превратились, как водится, в развеселую пьянку, о формальном поводе которой после пятой рюмки уже не вспоминают.

Фернан ненавидел такой способ времяпрепровождения, поэтому тоже довольно скоро ушел в отведенные ему покои. Это оказалась небольшая удобная спальня с отдельной ванной комнатой и огромным балконом. Осмотрев предложенное помещение, он саркастически хмыкнул. Балкон был бы преимуществом в летнее время, сейчас оттуда тянуло холодом, жар из камина не мог его перебить. Не очень, по мнению хозяйки, важный гость получил не самую лучшую комнату. Пришлось забыть про ванну, нагреть кровать магией и нырнуть под пуховые одеяла. Вот они были великолепны.

Фернан ещё спал, когда в дверь постучался слуга. Он принес теплую воду для умывания и передал просьбу канцлера зайти к нему, как будет готов. Слуга вызвался проводить мага через полчаса.

Фернану и самому было интересно, как разместили второе лицо в государстве. Он поторопился встать и привести себя в порядок. Затем прошествовал за своим провожатым по переходам и лестницам в покои совсем другого толка.

Стефана поместили на втором этаже, в то время как Фернана загнали чуть ли не на четвертый, под крышу. Вместо одной спальни канцлеру предоставили покои из трёх комнат: спальни, гостиной и кабинета. Заметно было, что в помещении давно никто не жил, но содержалось оно в отменном порядке. А главное, здесь было тепло.

Канцлер встретил его в халате за столиком, на котором был сервирован завтрак на двоих. Он приветствовал мага словами, весьма далекими от привычного «доброго утра».

— Ну наконец-то! Садись, подкрепись. Сегодня у нас трудный день.

Фернан учтиво поклонился и занял место напротив своего покровителя.

— В чем же трудность этого дня?

— Будут оглашать завещание, а затем я объявлю волю императора. Ты можешь предсказать реакцию этой девицы? Я не берусь. Тут может быть что угодно, от великой радости до истерики. И на любое проявление надо адекватно отреагировать.

— Вряд ли она сильно обрадуется.