— Так кто же я такой?

— Этот вопрос не зря мучил тебя всю жизнь. Только его корни ты начал искать не оттуда — они уходят не вниз, а вверх. Ты — сотрудник нашей организации «Мёртвый штиль», именуемой обитателями нижних слоёв третьей типографией. Наша задача заключается в мониторинге жизнедеятельности материалов — тех, кого мы наделяем плотью и отправляем в мир материи.

— В третьей типографии работают…души?

— Людским языком нас так и называют. Каждый из нас в своё время пережил период нахождения в темнице — в теле, со стёртой памятью. Это своеобразный ритуал посвящения для всех желающих работать в «Мёртвом штиле». Многим приходится повторять этот ритуал многократно, пока они не научатся контролировать свои мирские желания и похоть. Но большинство и вовсе недостойны жить вне телесных оболочек, поэтому нам приходится раз за разом конструировать для них плоть, стирать память и интегрировать в царство твёрдой материи. Такая процедура именуется Материализацией.

Глен почесал затылок — грешная плоть зачесалась, едва о ней зашла речь.

— Чувствую себя прихожанином в церкви, — сказал он. — Меня отправили сюда в воспитательных целях?

— Не совсем. Ты работал у нас стажёром, тебе ещё предстояло много лет добиваться статуса рядового работника, но ты решил пойти ва-банк и доказать всем недоброжелателям и прочим небожителям, что сможешь найти выход из лабиринта человеческих судеб за двадцать семь лет. Именно в таком возрасте в своё время сумел выбраться один из наших старейшин. Теперь двадцать семь лет — это гроссмейстерская отсечка. У тебя получилось за двадцать пять, во многом, конечно, тебе повезло, ты мог надолгие десятилетия увязнуть в низших слоях, но везёт сильнейшим. Ты это доказал, поздравляю.

Глен не знал в полной мере, стоит ли ему радоваться столь сомнительному достижению. Вряд ли кого-то воодушевит знание о низменности и вторичности материального мира, всех его благах и удовольствиях.

— Выходит, вся моя жизнь — постановка? Показательные выступления?

— Мы не прописывали тебе судьбу, тогда бы не было никакого смысла в испытании.

— А другим прописываете? Как же они смогут выбраться? Поезд проедет лишь там, где проложен путь — так ещё Макаревич пел. Если вы в курсе.

— Тебя ведь научили базовым знаниям о мироздании в издательстве «Боги иллюзий»? Тогда почему ты спрашиваешь о таких вещах? У всех персонажей есть возможность выбраться наружу, а люди это те же персонажи, только с кожей, кровью и настоящими эмоциями. К тому же, — уточнил Порфирий Николаевич, — у каждого человека прописано до нескольких десятков линий судьбы. А по какой из них двигаться решает, как правило, лишь он сам.

«Всё верно, ты ведь и так об этом знал. Не пытайся убедить себя, что не знал».

— А люди, которых я встречал, кто они? Изначально прописанные герои или случайные пролонгеры?

— Давай по порядку. Лео — наш агент, забравшийся в шкуру инвалида, работника издательства с заранее предопределённой судьбой. Мы отправили его, чтобы в какие-то моменты упрощать твои поиски, а в какие-то усложнять. Главным орудием воздействия на тебя была ментальная связь, через которую он подбрасывал тебе кучу идей. Но он, как и все, ничего не помнил, однако ничем не рисковал. В конечном итоге его ждало неминуемое возвращение.

— Мы знакомы с ним там, наверху?

— А как же, вы очень близки. Что мы перенесли и в Материализацию. Я про ментальную связь.

— Хорошо, — «ничего хорошего». — Вероника?

— Дополнительное приложение к образу Леонида. Заблудшая душа, которой мы подыскали вполне подходящую роль в спектакле.

— Иван Богданович Богомаз?