Днем 13 августа Цукамото докладывал непосредственно главе службы безопасности генерал-лейтенанту Санидзи Окидо.
«Утром 12-го, — начал рассказывать информатор, — подполковник Ида сказал мне: „Сейчас конфликта между армией и флотом больше нет. На флоте образовались две партии, а Генеральный штаб флота переехал в Итигаядай [где располагался штаб армии]. Мы разрабатываем план по свержению кабинета Судзуки и формированию радикального правительства, которое должен возглавить генерал Анами. Более того, готовится план об объявлении военного положения».
Увлекшись, Цукамото с энтузиазмом продолжал: «Существует всеобщее мнение [среди молодых офицеров], что кабинет Судзуки идет по стопам кабинета Бадольо, что он ведет секретные переговоры с США и Великобританией, а его подлинный вдохновитель секретарь Сакомидзу. Предатели из правительства обманывают императора. Это правительство следует отправить в отставку, а национальное государство должно быть сохранено“. Все это рассказал мне штабной офицер Ида». Цукамото на мгновение замолчал, ожидая хотя бы знака одобрения, что информация заслуживает внимания. Грозный шеф службы безопасности поигрывал обнаженным коротким мечом, лежавшим на его столе, и буравил взглядом Цукамото. Но не сказал ничего.
Полковник откашлялся и продолжил далее: «Более того, Ида сказал, что „следует внушить императору мысль, что национальное государство надо непременно сохранить. Генерал Анами делает все возможное в этом направлении. Однако имеется опасность, что, когда положение станет критическим, император превратится в подобие Бадольо, если ему не будет обеспечена защита… Что же касается генерал-лейтенанта Мори, командира Императорской гвардии, то он представляет для нас проблему, поскольку он строго следует всем распоряжениям императора“.
В этом месте нашего разговора я сказал так: „Армия всегда должна действовать слаженно, и, если император высказывает свое мнение, армия должна подчиняться ему“.
Ида проигнорировал мою реплику и продолжил: „Несмотря на то что военный министр придерживается нашего мнения, начальник штаба Умэдзу проявляет осторожность, и поэтому пока мы не можем реализовать наши планы“.
Я спросил его: „Откуда вам известны намерения военного министра?“ Ида ответил: „Подполковник Такэсита поддерживает с ним постоянную связь“».
Генерал Окидо грохнул кулаком по столу. «У военного министра нет ни малейшего намерения совершить с помощью армии государственный переворот!» — проорал он.
Показания информатора подтвердили все те дикие слухи, что доходили до Окидо, и он отрывисто пролаял: «Что могут подумать теперь все граждане, когда дела приняли такой оборот? Мы с военным министром рассмотрели сложившееся положение со всех сторон. Однако мы [Япония] в настоящее время подобны карпу на разделочном столе. Теперь не время затевать раздоры!»
(Окидо семь часов назад точно так же угрожал Сакомидзу, когда он вместо того, чтобы принять капитуляцию, предложил принести в жертву «десятки миллионов человеческих жизней». Чего еще можно было ожидать от него, когда пройдут следующие семь часов?)
Было почти семь часов вечера, и удушающая жара на пыльных и грязных токийских улицах медленно отступала. Монотонные звуки храмовых колоколов раздавались со всех направлений. В комнате, где заседало правительство, было по-прежнему жарко и влажно.
Судзуки решил, что в результате дебатов большего было достичь невозможно, сказать было нечего. Судзуки еще раз неформально опросил свой кабинет. Того, Ёнаи и восемь других членов правительства были за принятие условий союзников. Анами, министры внутренних дел и юстиции требовали продолжения переговоров; министр вооружения и боеприпасов не мог принять окончательного решения, а еще один министр поддержал Судзуки. Как и в суде присяжных, требовалось добиться единства мнения участников, а не большинства голосов для принятия решения. Но в отличие от суда дело не могло быть отклонено. Еще один день был потерян в бесплодных обсуждениях. Ценный день.
Разочарованный тем, что правительство безнадежно расколото, престарелый премьер отложил свою сигару и с искренними словами обратился к своим коллегам (это было одним из немногих такого рода его поступков): «Я признаю, что, когда я впервые прочитал ответ союзников, я не мог понять, каким образом его можно принять. Я был полон решимости сражаться до последнего и поддерживать наших героических защитников».
Однако, по его словам, он решил перечитать ноту и прочитал ее несколько раз. И наконец понял, что союзники не имели коварных намерений. Его величество был одержим только одной мыслью — покончить с войной и восстановить мир. Долгом и желанием старого адмирала на посту премьера стало следовать во всем императорской воле. Поэтому он собирался еще раз рассказать императору о заседании правительства и снова просить у его величества высказать окончательное решение. На этом Судзуки прервал заседание.
В действительности он дал знать военным, что если будет совершена попытка государственного переворота, то она будет иметь смысл, если произойдет до следующей Императорской конференции, подобной той, что была 10 августа, и на которой его величество огласит свое решение. Те, кто готов был действовать, должны были нанести удар как можно быстрее. Или же они должны были помешать или отложить созыв подобной конференции. Созвать ее можно было только при условии письменной петиции, подписанной премьер-министром и обоими начальниками штабов. Конечно, император мог созвать Императорскую конференцию по своей собственной инициативе, но такое случалось не часто.
После заседания правительства генерал Анами зашел в офис премьера. Военный министр застал у премьера посетителя — морского врача Кобаяси. Желая помешать проведению Императорской конференции, Анами спросил: «Господин премьер-министр, не сможете ли вы подождать еще два дня и только тогда созвать конференцию?»
Судзуки отказал военному министру в просьбе: «Время не ждет, Анами; мы не должны упускать эту возможность. Я сожалею».
Анами понял, что дальнейшая дискуссия бесполезна. Он раскланялся и ушел.
Господин Кобаяси был озадачен: «Почему бы не подождать немного? Неужели это так важно?»
Старый адмирал глубоко вздохнул и ответил: «Малейшее промедление опасно. Если мы упустим этот шанс покончить с войной, русские могут прийти не только в Корею, Маньчжурию или на остров Сахалин, но и высадиться на Хоккайдо. Это будет роковым ударом по самым основам нашей страны. Нет, мы должны решить вопрос, пока переговоры ведутся только с основным участником — Соединенными Штатами».