c. Что касается сокращения вооружений, то мы должны быть готовы принять предъявленные нам жесткие требования. Для нас не будет иного выбора, как только согласиться на минимальный контингент сил обороны».
Это было все. Кидо перешел Рубикон, и он уже не мог повернуть назад. Теперь он должен был взять в свои руки рычаги управления и заставить двигаться вперед к миру полуразрушенную, плохо управляемую машину японского государства. Первая остановка была в высших эшелонах власти. В то время как премьер-министр Судзуки, военный министр Анами и министр флота Ёнаи открыли чрезвычайное заседание парламента повторными призывами умереть в священной войне, Кидо представил свой план капитуляции императору.
Хирохито устал от войны, за которую приходилось платить кровавую цену. Он предчувствовал гибель своего народа и Японии в случае, если и дальше следовать милитаристским планам. Император считал наилучшим выходом обратиться непосредственно к США и Великобритании, но полагал, что это невозможно. Однако советники уверяли его в обратном. Положение в стране и радикальные взгляды военных мешали этому. Эти твердолобые сторонники войны смотрели на союзников, как на врагов; они считали, что, если Советы продолжат сохранять нейтралитет, было бы наилучшим выходом вести переговоры, прибегнув к их посредничеству. Хирохито понимал, что рисковать будущим, доверяя судьбу своей страны Советам, было крайне опасным делом; однако не видел этому альтернативы. План Кидо, однако, он одобрил. Он хотел выступить с личным посланием. Император отдал распоряжение хранителю печати приступить к осуществлению его плана, надеясь, что, несмотря ни на что, Кидо будет сопутствовать удача.
Кидо попытался встретиться с премьер-министром Судзуки, но старик оказался в центре скандальных дебатов в парламенте и был недоступен. В своем обращении на открытии заседания парламента премьер призвал членов корпуса добровольцев: «Народ Японии должен принести себя в жертву ради блага императора». Но он также упомянул и о визите делегации флота, участником которой он был, в Соединенные Штаты в 1918 году и привел цитату из своей речи в Сан-Франциско, что, если Япония и Америка начнут воевать друг с другом, они обе навлекут на себя гнев богов. Это вызвало негодующую реакцию отдельных членов парламента, которые сочли подобные слова оскорблением для японцев, ведущих священную войну, и отвергли любой намек, что вина за войну может лежать и на иных странах, не только на Соединенных Штатах. Открытое противостояние Судзуки все нарастало, однако оно было быстро погашено людьми военного министра, офицерами связи, в парламенте.
После того как парламент одобрил новый закон о мобилизации и был объявлен перерыв в заседании, Судзуки быстро поехал во дворец, чтобы просить императора принять послание об официальном закрытии парламентской сессии. Кидо имел краткую беседу с премьером, он пытался рассказать ему о своем новом плане, однако Судзуки отложил более подробный разговор на вторую половину дня и быстро вышел, оставив после себя запах сигарного дыма.
Министр флота Ёнаи посетил его величество днем, а затем Кидо пригласил его в императорскую библиотеку. Во время обсуждения вопроса, каким образом можно «спасти положение», Ёнаи прямо заявил, что капитулировать необходимо немедленно. Кидо изложил ему свой план и подробно объяснил его. С кривой усмешкой на лице Ёнаи наклонил голову и спросил Кидо: «Это весь план?» Хранитель печати сказал, что это план в основных чертах. Адмирал заверил, что он тщательно рассмотрит его. «Но что думает об этом премьер-министр? — поинтересовался Ёнаи. — Я думаю, что он твердый сторонник продолжения войны».
Кидо ответил, что он намерен обсудить план с Судзуки в этот же день вечером, чтобы узнать его мнение.
Час спустя премьер заехал в офис хранителя печати. «Какое у вас ко мне дело, Кидо-сан?» — поинтересовался он.
Кидо объяснил свой план престарелому флотоводцу. Клубы синеватого дыма от сигары Судзуки наполнили комнату. Внимательно выслушав Кидо, он в основном согласился с ним, а затем заметил: «Все это просто замечательно, но мне необходимо тщательно это обдумать». И в заключение он произнес: «Вы знаете, мне кажется, что министр флота решительный сторонник продолжения войны».
Хранитель печати ощутил всю нелепость ситуации. «Это странно, — сказал он. — Министр флота говорил, что это вы поддерживаете продолжение войны. Вы когда-нибудь обсуждали этот вопрос между собой?»
Судзуки сделал неопределенный жест: «Нам не довелось сделать это».
На следующий день Ёнаи снова посетил Кидо. Хранитель печати пересказал ему заявление Судзуки. Ёнаи покачал головой: «Из того, что вы сказали, следует, по-видимому, что премьер готов принять ваш план. В таком случае я поговорю с ним лично». И он ушел.
15 июня министр иностранных дел Того встретился с Кидо и впервые ознакомил его с планом. По мнению Того, удалось преодолеть главное препятствие. В этом деле сошлись несколько факторов: согласие императора, самоотверженные и энергичные действия Кидо. Короче говоря, ради достижения поставленной цели объединилось все императорское окружение. «С того времени, как я вошел в кабинет, моим намерением стало скорейшее достижение мира, но военная фракция слишком могущественна, — с сожалением констатировал Того. — И поскольку на Императорской конференции было принято решение сражаться до самого конца, я как министр иностранных дел бессилен предпринять что-либо. Я изучу подробно пункты плана».
«Сделайте все, что в вашей власти, чтобы ускорить переговоры о мире и выяснить на практике, какой план подходит лучше всего для этого, — потребовал Кидо. — Намерение императора закончить войну как можно скорее окончательно и неизменно».
Ёнаи нанес визит Кидо 16 июня и сообщил, что он разговаривал с премьером и обнаружил, что он придерживается мнения поскорее закончить войну. Судзуки собирался посетить синтоистское святилище в Исэ, чтобы рассказать императорским предкам начиная от императора Тайсё до богини Солнца Аматэрасу о заседаниях парламента и других важных государственных делах. Ёнаи попросил Судзуки сосредоточиться прежде всего на вопросе, каким образом можно закончить войну и попросить у Аматэрасу ниспослать духовные силы для достижения поставленной цели. Это напоминало паломничество Агамемнона к оракулу в Дельфах в стиле XX века.
18 июня военный министр Анами посетил Кидо. Звезда генерала явно восходила. Он был весьма популярен в армейской среде, и новый закон о мобилизации придал ему больше веса в сравнении с начальником штаба армии, потому что исполнение закона относилось к ведомству военного министерства. Он отвечал за мобилизацию всего взрослого населения Японии для отражения вражеского вторжения.
Производя впечатление своей величественной внешностью, в парадной форме, украшенной орденами, с церемониальным мечом на боку, Анами стремительно вошел в кабинет Кидо с массой новостей. В приподнятом тоне он рассказывал о главных событиях с уверенностью человека, обладающего властью над окружающими его людьми.
Не было никакого сомнения в том, продолжать ли войну. Конечно, предстояло сражаться до последнего.
Хотя планировалось создать подземный командный центр в горах Мацусиро, императорский Генеральный штаб не собирался переезжать туда, так как было принято решение остаться для последнего сражения в Токио.
Заседания парламента проходили согласно намеченным срокам; и закон о мобилизации должен был быть поспешно принят.