– Хватит уже себя винить, ведь от этого можно и с ума сойти. Если ты настолько считаешь себя виноватым, то хорошо ― я тебя прощаю. Но ты должен понять, что в таком случае ты должен извиняться не передо мной, а как раз-таки перед Светой, потому что она то вообще здесь ни при чем.

Максим слушал эту девушку, в которой замечался возраст не по годам, с тяжело опущенной головой, и все его существо внимало ее словам.

– Можешь сказать, где она живет? ― решился он, наконец, спросить.

Прежде чем ответить, она посмотрела на него испытывающим взглядом, будто сомневалась в нем. Но внутри Максима проснулось какое-то упорство, так что ему теперь хотелось довести это дело до конца, и, видимо, это достаточно ясно отразилось в его взгляде, который был теперь направлен прямо в глаза Кати, так что в уголок ее губ приподнялся в еле заметной улыбке.

– Следующая улица, предпоследний дом справа. Он выкрашен в синий цвет ― никак не пропустишь.

– Спасибо, Кать, ― произнес он уже более уверенно, чем начинал. А потом добавил: ― И еще раз извини.

– Иди давай, ― уже откровенно улыбаясь во весь рот, сказала Катя, по-дружески ткнув его кулаком в плечо, что для Макса было лучшей поддержкой, чем любые слова.

Не откладывая в долгий ящик, Максим последовал совету Кати и отправился в нужном направлении. Не стоило раздумывать над этим, а стоило просто сделать то, что нужно, а именно извиниться перед ни в чем неповинной девушкой. Пока он шел, в сердце становилось все более тревожно, а в голове все чаще появлялась мысль, не повернуть ли назад. Но Максим каждый раз снова брал себя в руки и продолжал упрямо двигаться к намеченному пункту назначения. Минут через пять впереди уже виднелось синее пятно, которое являлось, естественно, нужным ему домом. Каждое движение вдруг стало более трудным, а в сердце появился страх перед неудачей. Вдруг она не простит его? Что ему тогда делать? Максим с трудом отогнал эти мысли, и вскоре костяшки его пальцев несколько раз звонко ударились об оконное стекло. Примерно через полминуты из глубины сеней послышался хлопок дверью, отозвавшийся в душе Максима как что-то прощальное перед неизбежным. Послышавшееся шарканье тапочек окончательно напрягло Максима, так что нервы его теперь напоминали натянутые струны. И вдруг…

– Я вас слушаю, юноша!

Максим даже опешил ― настолько резко распахнулись входные ворота. Но еще более резким был голос вышедшей женщины. Макс стоял как воды в рот набравши, не в силах ничего поделать с овладевшим им шоком. Он как-то не подумал, что выйти может и не сама Света, а ее мама. А мама у нее, похоже, обладала очень строгим характером, что и почувствовал теперь Макс в полной мере на себе.

– Простите, пожалуйста, за беспокойство, ― немного неуверенно начал он, ― но мне нужно поговорить со Светой. Вы можете позвать ее?

Понимание того, что никого эта женщина не позовет, пришло даже раньше, чем он договорил фразу. А потом он услышал и ее ответ.

– Нет, юноша, я ее не позову, ― ее голос больше всего подходил очень строгой учительнице, которую все боятся все дети. ― Она не хочет вас видеть, и просит, чтобы вы больше не приходили.

Видимо, этим она сказала все и большего добавлять не собиралась. Ее сжатые в кулаки руки были уперты в бока, что делало ее и так достаточно габаритную комплекцию еще больше. В общем, Максиму ясно дали понять, что делать ему здесь нечего, и Света точно не выйдет, чтобы с ним поговорить и дать ему высказаться. Что ж, теперь под этим уничтожающим взглядом ему не оставалось ничего, кроме как пойти прочь в настолько ошарашенном состоянии духа, в котором ему даже не пришло в голову передать извинения через эту женщину. Ну да ладно, все равно толку от них не было бы никакого. Хотя на душе стало еще поганей, чем было, так что и жить уже не хотелось.

***

– Максим, да что с тобой такое?

Эту фразу Максим услышал краем сознания, опять обитая где-то внутри себя. Он находился на кухне за обеденным столом, за которым тетушка Настя очередной раз пыталась покормить своего племянника, который в последнее время упорно не желал ничего есть.

– Все нормально, тетя Настя, ― попытался оправдаться Максим, к которому неожиданно вернулось самообладание. По крайней мере, какая-то его часть.

– Не ври мне, пожалуйста, ― на лице тетушки очень четко отразилась гамма эмоций, по которым с уверенностью можно было сказать, что ей просто смешно слышать такие оправдания. ― Когда у людей все в жизни нормально, по ним это сразу видно. Ну на крайний случай они хотя бы питаются. В отличие от некоторых.

В последней фразе ясно была слышна нотка обидчивости, и Максим услышал эту нотку.