Примерно в этот момент он ощутил, как Света взяла его под руку. Это было приятно, черт возьми, ведь теперь они шли как влюбленная пара, и эта безумная мысль грела Макса изнутри, придавая ему еще сил. Он наслаждался этими мгновениями с ней, и ему уже совершенно не хотелось, чтобы их путь заканчивался. Но дом тетушки безжалостно приближался, и с каждым последующим шагом оставалось все меньше времени, которое Максу было отведено сегодня пробыть рядом с чудесной девушкой.

Вот им осталось пройти лишь несколько домов, и от данного обстоятельства у Макса даже екнуло сердце. Но не успел он это переварить, как осталось лишь два дома, и он понял, что противиться необратимому бессмысленно. Приняв эту мысль, он успокоился. И как раз в этот момент они подошли к воротам тетушкиного дома.

Максиму до жути не хотелось расставаться со Светой. Всего лишь за какой-то вечер он привык к ней не на шутку, что одновременно радовало и пугало его. Но черт с ним…

Когда они остановились возле ворот, Максим не удержался, и его тело повернулось к ней навстречу. Их глаза встретились, и Макс вдруг понял, что готов дать волю чувствам.

– Надеюсь, мы еще увидимся с тобой, ― выдавил он из себя сквозь непонятно откуда образовавшийся комок в горле.

– Конечно, ― прошептала она в ответ, сжав его руки в своих.

Максиму хотелось обнять ее, обнять и не отпускать больше никогда и никуда. Но что-то вдруг надломилось (наверное, это была его воля), и он слегка потупился. А затем они разошлись. Он побрел внутрь, а она пошла к себе. Осталась лишь легкая грусть, хотя должна была остаться радость.

***

– Не получится, Максим. Я не сплю.

Именно эти слова Макс услышал, когда очередной раз за это лето попытался пройти незамеченным в спальню. Но теперь явно все усилия были насмарку, и у него из груди невольно вырвался разочарованный вздох.

– Я вас разбудил, да? ― спросил он немного глупый вопрос. Какой ответ он ожидал услышать, Максим не мог сказать и сам.

– Нет, что ты. Я просто не могла уснуть, ― послышался успокаивающий ответ тетушки, вслед за которым из маленькой комнаты появилась и она сама. На ходу она накидывала розовый махровый халат поверх голубой ночнушки.

Вся эта сцена происходила в темноте, и только свет луны из окна позволял хоть что-то видеть. В то время, когда тетушка двинулась в сторону кухни, Максим, стоявший как раз примерно в том месте, сильно напрягся. Дело в том, что он не знал, как отреагирует тетя Настя, когда увидит его избитое лицо. Максим был на сто процентов уверен, что родители сейчас ничего хорошего не сказали бы ему и еще неделю, если не больше, при любом возможном случае напоминали, как плохо он поступает. Но вот как отреагирует тетка, он пока не знал.

Когда она прошла на кухню, и ее рука щелкнула по выключателю, дабы на кухне загорелся свет, Макс инстинктивно отпрянул назад, ожидая, что на него сейчас хлынет поток ругательных слов, но каково же было его удивление, когда вместо этого сквозь сильно зажмуренные глаза до него донеслись такие слова:

– Почему-то я ничего другого сегодня увидеть и не ожидала.

– Но… Я… ― у Максима от удивления не получалось выразить эмоции.

Тетушка мигом поняла, что племянник не совсем понял ее слова, и поспешила объяснить, попутно наливая чайник:

– Не забывай, что у меня есть сын, так что я чего только не повидала в свое время. Гришка был очень шустреньким парнем, и ему вечно нужно было залезть в какие-нибудь разборки ― от драк с местными до потасовок между деревнями. В то время у меня слез не хватало, но со временем пришло смирение и понимание, что на него все равно никак не получится повлиять. Так что не волнуйся ты так из-за этих болячек ― сейчас залатаем, подлечим и будешь ты как новенький.

Пока говорила, тетушка уже успела не то что поставить чайник, но и достать из аптечки йод и вату и перекись водорода, и стоило ее последнему слову раздаться по кухне, как Максим чуть не силой был усажен на стул, и в течении десяти минут только и делал, что терпел боль, причиняемую ему йодом.

– Ой, да ладно. Только не говори, что тебе больно, ― немного грубовато высказалась тетка, когда Максим, не сдержавшись, выругался от невыносимой, как ему сперва показалось, боли. ― Получал ссадины ― терпел? Вот и сейчас терпи.