– Она ведь ничего не знала, ― очень тихо произнесла Катя, после чего Максим второй раз за вечер почувствовал на щеке легкий поцелуй. А затем ему оставалось лишь наблюдать, как его подруга детства плавно удаляется от него по темной улице, на которой горел лишь один фонарь. Катя уходила все дальше и дальше, пока не стал виден лишь ее силуэт.
Вот так он и остался стоять один одинешенек посреди темной улицы с тоской на сердце. Ну кто же его тянул за язык? Он каялся, но это ничем не могло помочь, так что ему ничего не оставалось, как тоже пойти домой, чтобы завалиться в кровать и, если, конечно, получится, забыться крепким сном. А новый день покажет, что делать дальше.
А ведь еще вчера утром он представлял себе все совсем иначе. Представлял, что его встреча с подругой детства предрешена судьбой. Представлял, что они проведут с ней все лето, что дружба детства между ними перерастет в любовь, но… Реальность показала себя совсем с другой стороны. Жестче и безжалостней, чем ему только могло представиться.
Вот так и приходит разочарование в самом себе… Какое же он все-таки говно. Ничтожество. Идиот. Дурак, в конце концов.
Стоп. Прекрати. Хватит корить себя. Это не выход.
Нужно просто все исправить. Вот прямо завтра этим и стоит заняться.
Это было последней мыслью перед тем, как он подошел к дому. Ну а дальше было не до рассуждений с самим собой, ведь все его внимание уходило на то, чтобы не разбудить тетку.
Глава 4. Раскаяние
Но на следующий день Максим не пошел исправлять совершенную накануне ошибку. Он сам не понимал, что на него нашло, но не мог заставить себя просто пойти и извиниться. Мысли его начали уходить во все более и более отдаленные от истинного начала уголки, и теперь он уже убеждал себя, что все забудется, и что все произошедшее вовсе ничего не значит. К концу дня он настолько уверил самого себя в этом заблуждении, что сильно удивился бы, узнав, что будет снова раскаиваться буквально через пару недель.
Такова уж природа человека, так что не стоит сильно винить нашего героя за его слабость. В конце концов через пару недель его страдания только возрастут, так что свое наказание наш герой получит сполна. Но тут мы забежали немного вперед, так что давайте вернемся обратно, дабы не нарушать последовательности изложения.
Две недели шли, казалось, целую вечность. Время застыло и не хотело никуда спешить. Странно, ведь обычно летом оно поступает как раз наоборот ― мчится вдаль, так что отдыхающие ученики и студенты даже не успевают толком отдохнуть. А тут какие-то две недели шли так медленно, что стало уже и вовсе невозможно. Все дело было, естественно, в душевных мучениях, которые Максим все время отталкивал от себя. Он каждый день убеждал себя, что он не виноват, что все это ровным счетом ничего не значит, и давал себе зарубку не думать об этом больше никогда. Но на следующий день поганые мысли возвращались снова, как бумеранг, который, когда выбрасываешь, возвращается обратно. И Максим ничего с этим не мог поделать, как сильно ни старался. В итоге по прошествии двух недель, которые стали для него сущим адом, он наконец сдался.
И страдания с новой силой нахлынули на него, так что и чудом было уже то, что он вообще выдержал такой напор самоистязания. По ночам он уже не мог уснуть, так что ворочался с боку на бок до тех пор, пока его разум не впадал в некое подобие сна, в котором он вновь и вновь переживал все то, за что себя корил, после чего вновь просыпался в холодном поту, и уже не мог уснуть до самого утра. Да и не хотел.
Еда тоже потеряла для него всякий смысл. Поначалу он мирился с тетушкой и позволял усаживать себя за стол, после чего что-то клал в рот и что-то жевал, но потом и этого делать не стал. На все попытки тетушки накормить племянника либо молчал, либо отвечал, что он не голоден. А после уходил, куда глаза глядят. Лишь бы никого не видеть.
И вот однажды, когда он так же брел по улицам в попытке забыться, взгляд его случайно зацепился за знакомый дом. Это был дом его подруги детства, Кати. Тело послушно остановилось, пока мозг обдумывал, что делать дальше. После нескольких секунд раздумий было принято решение поговорить с ней ― вдруг станет хоть немного легче. Ноги снова получили команду от мозга, и словно послушный робот побрели к окошку. Несколько стуков о стекло раздались будто со стороны ― разум ни в какую не хотел замечать что-либо происходящее вокруг, а хотел забиться в дальний угол сознания и не появляться еще долгое-долгое время. Максиму лишь силой удалось заставить его подчиниться себе и включиться в работу.
Видимо, вид со стороны у Максима был тот еще, потому что вышедшая за ворота Катя посмотрела на него с такой смесью жалости и удивления, что сразу стало понятно ― нужно приводить себя в порядок.
– Здравствуй, Катя, ― услышал Макс свой голос.
– Привет, ― отозвалась она достаточно приветливо.
– Слушай, я хотел извиниться за то, что наговорил тогда. Прости меня, ради бога…
– Ничего страшного, Максимушка, ― промурлыкала она нежным-нежным голоском. ― Мне уже чего только люди не говорили, так что я привыкла к негативу и нехорошим словам настолько, что они мной не замечаются теперь вовсе.
– Но это все равно не уменьшает моей вины перед тобой и Светой, ― с тяжелым сердцем стоял на своей Макс.